— Для того чтобы станцевать танго, нужны двое, — сказал он, припечатав меня взглядом. — И для того чтобы переспать, тоже.

Я не ослышался?

Прикрыв рот рукой, Бьянка в шоке смотрела, как Ула вливает в себя неразбавленный джин.

— Я не знаю, что вы там себе навоображали, но мы с Жаклин никогда не спали друг с другом, — сказал я. — То, что между нами произошло, было ошибкой, которая никогда не повторится.

— В этом надо убеждать не меня, — фыркнул Ула, поставив бокал и посмотрев на Бьянку.

Она тоже думает, что у меня что-то было с Жаклин? Она обсуждала это с Улой?

— Мне страшно надоело, что вы все время вмешиваетесь… — начал было я, но Бьянка меня перебила.

— Вы защищаете Жаклин? — обратилась она к Уле. — Вам ее жаль? Хотя, как только мы сюда переехали, вы только и говорили о том, какая она страшная соблазнительница.

— От мелких сплетен еще никто не умер. Речь о другом. Разве Жаклин и Фабиан еще недостаточно настрадались? — перебил ее Ула, массируя себе брови.

— Я думаю, нам пора, — сказала мне Бьянка, резко встав из-за стола. — Ты с нами?

В ту же секунду со стула вскочил Ула.

— Вы поступили с Жаклин отвратительно, — сказал он Бьянке. — Вы разрушили ее жизнь.

Он как будто выплевывал слова.

— Вы слышали, что она сделала?

Оке и Гун-Бритт, похоже, впервые в жизни онемели.

— Вы же сами… — возразила Бьянка, но он перебил:

— Она сделала вам одолжение! Она хотела быть любезной, а вы устроили так, что ее уволили.

Ула покачнулся и стукнул кулаком по столу, бутылка пива упала на землю и разбилась. Гун-Бритт тут же начала собирать осколки.

— Тебе не надо больше пить, — сказал Уле Оке.

Гун-Бритт согласно закивала: