– Но Лора сказала, что лечение основывалось главным образом на природном окружении.

– Не совсем-с. – Сесиль натянуто улыбается. – Например, пациентам делали пневмоторакс – коллапс пораженного легкого. То есть либо вводили воздух в плевральную полость, либо удаляли часть грудной клетки. Некоторые методы были еще примитивнее. К примеру, легкое схлопывали деревянным молотком.

– Я не знала.

Элин невольно представляет себе эту жутковатую картину.

– Многие не знают, – осторожно произносит Сесиль. – Такие методы не всегда оказывались успешными. Несмотря на лечение, за долгие годы здесь умерло много людей… Видимо, Лукас решил, что не всем постояльцам это понравится.

– Вы с ним согласны? – резко спрашивает Элин. Ее задевают не сами слова, а то, как она их произнесла. «Лукас решил». Все решает он. Все у него под контролем.

– Да. Думаю, он прав. Может, постояльцам и нравится жить в бывшем санатории, фотографироваться для соцсетей, но зачем им знать, что происходило здесь на самом деле? – Сесиль пожимает плечами. – Вряд ли им это интересно.

– Так, значит, в конце концов Лукас отменил проект.

– Да, – отвечает она с непроницаемым выражением лица.

– Его слово – закон? – невольно произносит Элин.

Очень глупо, потому что, конечно же, это так. Ведь он владелец отеля. Он принимает все главные решения.

Прищурившись, Сесиль смотрит на нее:

– В каком смысле?

Мысленно обругав себя, Элин решает спросить прямо. Нет времени ходить вокруг да около.

– Я случайно услышала ваш разговор в коридоре, когда мы спускались из пентхауса. Вы пытались убедить Лукаса что-то кому-то рассказать, – она колеблется, гадая, не зашла ли слишком далеко. В груди колет от напряжения. – Похоже, он не был этому рад.

Сесиль молчит. Проходит несколько секунд.

– Это про тело, которое нашли в горах, – наконец отвечает она. – Тело Даниэля.

67

67

– Друг Лукаса работает в университетском центре судебной медицины в Лозанне. Тело Даниэля перевезли туда. Судя по рассказам этого друга… есть сходство с другими убийствами.