Глава 3 Друзья

Глава 3

Друзья

Потянулась рутина серых, убивающих похожестью дней, в которой не было видно ни одного просвета. Это так и называлось: «prison routine» — распорядок дня в тюрьме.

В шесть утра сирена, завтрак в огромном зале. Поначалу я ничего не мог есть. Не потому что плохо кормили, нет, отличная еда. Не то, что жуткая баланда российских тюрем. Но мне не хотелось поддерживать организм, цель существования которого я видел только в желании умереть.

Потом по широкой, каменистой дороге нас направляли в цеха для работы. Когда я впервые увидел эту дорогу, проходящую между редкими деревьями в зелёной дымке, я обалдел. Нас никто не сопровождал. Огромное пространство, лишь ограниченное вдалеке высокими каменными стенами. Словно мы обычные люди, бредущие на работу.

В двенадцать — ланч. Затем вновь работа.

Ильф и Петров в своей знаменитой книге «Одноэтажная Америка» писали, что заключённые Синг Синг делают гробы, в которых потом хоронят умерших здесь заключённых и, естественно, казнённых на электрическом стуле. Я не видел этого помещения, анатомического зала со стеллажами простых деревянных гробов, но великолепно представлял наяву. Они мерещились везде, эти гробы, мне казалось, я хорошо вижу их шершавую, серую, плохо обработанную поверхность. Вижу изнутри, потому что лежу в одном из таких домин. И тесный ряд вырубленных из мрамора белых плит, врытых в грязно-жёлтый песок над могилами тюремного кладбища. Вызывающих тошноту идеальной схожестью, унифицированностью.

Но мы не делали гробы, кто-то шил одежду, кто-то тачал обувь. Здесь не стояли злобные надзиратели с плетьми, которые они опускали на плечи тех, кто не желал трудиться на благо рыночной экономики. Не хочешь работать — сиди шесть часов и смотри в окно. Но те, кто работал, получали сдельную оплату. А на эти деньги, пусть небольшие, в тюремном магазине можно было купить все, что душе угодно. Кроме наркотиков, конечно.

Главное, что сводило с ума, погружало в непроглядный чернильный мрак депрессии — абсолютная тишина. В камерах не разрешалось говорить даже шёпотом. В российских тюрьмах все заключённые переговариваются, перекликаются друг с другом. Здесь-запрет на любой звук.

Нет, эта тюрьма не была похожа на российскую, и уж тем более советскую. Как-то пришлось побывать в одной из них. Из любопытства. Искал материал для очередной статьи. Мне показали камеры, где порой находилось по двадцать заключённых, стены из необработанного камня в грязных потёках. Омерзительная, не выветриваемая вонь человеческих отходов, тлетворной сырости и плесени. Насилие, унижение. Система, направленная на жёсткое удушение любых человеческих качеств, превращение в затравленного, одичавшего зверя. Мутанта, не человека. Запреты, запреты на все, на свидание с родственниками, звонки. Лишение самого необходимого — нормальной пищи, медицинской помощи.