— И что, никто мне не помог совсем?

— Только Люк и Франко. Но Франко не мог ничего сделать. У него самого были серьёзные проблемы. Его постоянно вызывали на сенатскую комиссию. Он с трудом сумел избежать тюрьмы.

Ревность пронзила ядовитым жалом сердце. В голосе Лиз ощущалось слишком глубокое сочувствие к этому неведомому мне Франко.

— Кто такой этот Франко? — внимательно изучая выражение лица Лиз, довольно грубо спросил я. — Тоже коллега по работе?

— Франческо Антонелли — твой друг детства. Вы вместе учились в школе. Он держит клуб на сорок второй улице. Дорогой, я утомила тебя, — добавила она, вставая.

— Лиз, я хотел тебе сказать, — я успел поймать её за руку. — Я люблю тебя.

Она слабо улыбнулась и, наклонившись, мягко поцеловала в щёку. Я обнял её, жадно впившись в губы. Когда она с пылающими щеками смущённо высвободилась, глаза сияли таким счастьем, что мне стало на мгновение стыдно.

Это была ложь. Я не любил Лиз. Она очень нравилась мне, милая, чуткая, понимающая, я хотел её, как любой мужчина очаровательную молодую девушку, но это было совершенно не похоже на жгучую страсть, которую я испытывал к Милане. Чем дальше она находилась от меня, тем сильнее я жаждал увидеть её, услышать голос, вдохнуть аромат духов, ощутить бархатную, нежную кожу. Это было нечестно по отношении к Лиз, но не мог же я сказать, что моё сознание в теле человека двадцать первого века принадлежит совсем другой женщине? Она сочла бы меня сумасшедшим. Я с трудом смежил тяжёлые, опухшие веки, ощущая себя слабым, опустошённым, как пересохший родник в сильную жару.

Скрип открываемой двери привлёк моё внимание. В палату быстро прошёл врач в белом халате, но не прежний «Айболит», а другой, высокий худощавый мужчина средних лет, в очках в толстой оправе, с усами и бородкой клинышком. Мне сразу не понравилось в нем две вещи: мрачный, сосредоточенный вид и слишком прямая осанка, военная выправка. Его сопровождала медсестра в белом халате, шапочке, пришпиленной к светлым волосам, уложенных в слишком ровные жёстко завитые букли. Мужчина подошёл к кровати, даже не взглянув на приборы, а женщина ловким движением фокусника вытащила из кожаного саквояжа, который принесла с собой, бутыль с прозрачной жидкостью и большой хромированный шприц.

Этого было вполне достаточно, чтобы понять, нежданные гости не имели никакого отношения к этой больнице и, скорее всего, к медицине тоже. Я протянул руку к кнопке вызова медсестры у моей кровати и то же мгновение увидел перед собственным носом матово поблескивающий цилиндр глушителя, прикрученный к стволу пистолета. Нежданный гость, с лёгкостью отшвырнув мою руку, плотно прижал её к кровати на уровне локтя, куда была воткнута игла от капельницы. «Медсестра» в парике, теперь я хорошо это понимал, набрав шприц, подошла к капельнице. Моё измученное сердце ошеломлённо забухало, отдаваясь болезненной пульсацией в висках. Я слышал, как за тонкой перегородкой ходят люди, различал скрип больничной каталки, шарканья шагов, лёгкий перезвон бутылочек с лекарствами, провозимых на металлическом столике на колёсиках. И ничем не мог помочь себе.