— Я понимаю, — ответил я, ожидая, что следующим предложением будет принять целибат.

— Вы женаты?

— Да, у меня двое детей, — не преминул сказать я, что, разумеется, было враньём.

Моя первая жена погибла, так и не успев родить мне малыша, а Милана не могла иметь детей.

— Вижу, — изрекла она, подняв голову от моего паспорта, пронизав до костей взглядом. — И никаких служебных романов, — добавила она жёстко.

Ну вот, как я и боялся, придётся на время принять монашеский постриг. Интересно, какое наказание ждёт провинившегося за интрижку с коллегой? Вериги, плети или всего лишь увольнение? Я не знал, как вырваться из этого места, которое все больше давило на меня и навевало мысли о дворце Снежной королевы.

Когда спустя час, директриса меня, наконец, отпустила, я так и не смог понять, почему они все-таки взяли меня. С липовыми документами и моей хитрой физиономией? Мне выделили приличную комнату на втором этаже этого мрачного здания, с высоким окном, выходящим на двор. Она чем-то неприятно напомнила тюремную камеру из моих кошмаров, такая же маленькая, узкая, как пенал, куда почти не проникают солнечные лучи. Правда, кроме значительно более роскошной, чем койка в тюрьме, кровати здесь поместился низкий кожаный диван, письменный стол, пара кресел и ЖК-панель на стене с десятком спутниковых каналов, среди которых в основном были познавательные и детские. Администрация строго следила не только за моральным обликом воспитанников, но и воспитателей.

Сейчас, как раз я лежал на диване, дочитывая учебник по детской психологии, который прихватил из Москвы. Я не собирался задерживаться здесь надолго, но не хотелось, чтобы меня раскусили слишком быстро.

Громкий стук в дверь заставил вздрогнуть.

— Входите! Не заперто! — крикнул я.

В дверную щель просочился щуплый белобрысый мальчуган, такой бледный, что его лицо по цвету сливалось с белой стеной.

— Вова, что случилось? — я присел на диване, отбросив книжку.

— Се-сергей Александрович, — начал он, чуть заикаясь, что говорило о сильном волнении. — Там ребята, Славка и Колька дерутся.

— И что? Пусть охранники разнимают, — бросил я недовольно.

— Он его убьёт, — пробормотал пацан, уже готовый заплакать.

На глазах навернулись слезы, которые он попытался незаметно размазать по лицу.

— Где, Вова, скажи толком? — я вскочил с дивана и присел рядом с ним на корточки, вглядываясь в бледное, заплаканное лицо.

— На… на спо-спортивной пло-площадке, — уже откровенно захлёбываясь в рыданиях объяснил Вова.

— Ладно, не реви, ты ж мужик! — крикнул я.

Рванув по коридору до широкой, мраморной лестницы, устланной бордовой ковровой дорожкой, в мгновения ока я слетел вниз, выбежав на задний двор, где была обустроена роскошная спортивная площадка с множеством снарядов: турник, брусья, шведская стенка. Издалека заметив двух парней, которые сплелись в клубок, молотя друг друга кулаками. Славка или Вячеслав Сапрыкин, здоровенный широкоплечий бугай весом под восемьдесят килограмм, в свои шестнадцать лет вымахал почти с меня ростом. Что могло сподвигнуть Кольку, или Николая Харитонова, на драку с противником, которому сильно уступал по всем параметрам?