Внезапно Маргарите стало страшно. А вдруг этот подлец Журналов умрет от потери крови? Тогда… Тогда она станет убийцей! Случится то, от чего ее предостерегал Антиох. Но если Гретхен из «Фауста» была прощена Спасителем, то Маргарите из Сырого Яра нет никакой надежды на оправдание.

Она свернула с дороги на тропинку, ведущую вдоль пихт, миновала живую изгородь и кособокую дощатую пристройку, поднырнула под развешанное на веревке белье – и вдруг остановилась как вкопанная, вцепившись в торчащие из земли оглобли. На крыльце, присев на корточки и макая в пластмассовое ведерко с краской еловую шишку, незнакомый человек в полосатом джемпере и бейсболке, надетой козырьком назад, торопливо рисовал что-то на двери ее дома. Маргарита хотела окликнуть наглеца, но не смогла выдавить из себя ни звука. Она только шевелила губами и испуганно моргала.

Неожиданно незнакомец выпрямился, отступил на шаг, любуясь своей работой, повернулся и, подхватив ведерко, легко сбежал по ступенькам. Маргарита присела от неожиданности, все еще держась за оглобли с натянутой бельевой веревкой, и изумленно открыла рот: Юрик! Женькин жених только что нарисовавший на ее двери худого черного пса, вероятно, был очень доволен сделанным: на его губах играла улыбка, а маленькие черные глазки возбужденно блестели. Он еще раз оглянулся на свое творение и, сделав шаг, вдруг вскрикнул и выронил ведерко.

– Красивый рисунок! – оценил хриплый мужской голос, и из-за ближайшей ели показалась грузная фигура в защитной штормовке. – Почти Шишкин… Или даже этот… Петров-Водкин!

Маргарита закрыла рот рукой, чтобы не закричать от страха: она вспомнила эту бычью шею, этот колючий взгляд из-под мохнатых бровей, эту черную, как смоль, голову, сломанный нос и зловещий оскал золотых зубов в зарослях густой бороды. Страшный тип, что заглядывал к ней ночью в окно и напугал до полусмерти, сейчас, в свете дня, выглядел не менее жутко. Тяжело ступая по мятой траве огромными кирзовыми сапогами и держа наперевес карабин с болтающимся ремнем, он приблизился к обомлевшему Юрику.

Тот вдруг вскинул руки и затрясся, как зазевавшийся пешеход, который через мгновение будет сбит грузовиком.

– Нарисовал псину лучше меня! – Незнакомец одобрительно покачал черной головой. – Настоящий художник, сукин сын.

Маргарита, почти не дыша, попятилась назад, чтобы скрыться за развешанным на веревке бельем. Между тем, оба мужчины ни разу не взглянули в ее сторону.

– Это у тебя забава такая – рисовать ни свет ни заря зверюшек на чужих домах? – поинтересовался лесной гость, поведя стволом в сторону двери.