– Не эта! – сказал барабанщик, направляя ее рукой. – Мы не «лимузинная» группа. – Он указал на темный фургон, расписанный чем-то вроде граффити. – Вон наша машина.

Парень подвел ее к фургону и открыл дверь. В ночь вылилось облако сладкого дыма. Дейзи стряхнула со своего крепового пальто мокрый снег и забралась внутрь.

– Привет, девушка-готка, – сказал лидер-гитарист, посасывая мундштук кальяна с гашишем. – Ты завладела сердцем нашего Ларсона. Но ведь ты еще маленькая, правда?

Из его рта валил дым, и ударник выхватил у него мундштук.

В самом конце фургона сидел Ларсон с остекленевшим взором. Он похлопал рукой по сиденью рядом. Дейзи пробралась туда и села рядом.

– Да, вблизи ты еще аппетитнее! Как тебя зовут?

– Дейзи Харт.

– Харт! Да, ты мое сердце, девушка-готка[84].

– Не совсем так…

– Дейзи? Как цветок? – проговорил бас-гитарист с сиденья перед ней. – Это круто.

– Хочешь затянуться, Дейзи, сердце мое? – спросил Ларсон. – Или у нас есть немного кокса, если предпочитаешь.

– Мне и так хорошо.

– Ты ведь американка, верно? А тут что делаешь?

– Я… ну, это долго объяснять.

– Конечно, конечно, – сказал Ларсон; его кожаный пиджак скрипнул, когда он скользнул рукавом по кожаной обивке над плечами девушки. – Я и не ожидаю, что это будет быстро.

– Эй, а ты можешь… сказать мне, кто сидит в том лимузине?

– Который стоит перед нами?

– Да. Мне показалось, что там мелькнул кто-то знакомый.

Соло-гитарист, закашлявшись, выдохнул облако дыма, и все рассмеялись.

– Просто какой-то старик, – сказал Ларсон. – Он постоянно торчит в этом лимузине после выступлений, когда мы здесь играем. Иногда к нему подсаживаются девчонки. Может быть, они думают, что это наш лимузин, что они будут тусоваться с группой.