Впрочем, для нас эти географические рассуждения были лишены всякого смысла. Гораздо больше заботило нас другое: пролив Джейн неуклонно сужался, и его ширина сократилась до 10–12 миль. Теперь мы могли видеть одновременно оба его берега.

– Ух! – заметил как-то боцман. – Будем надеяться, что он останется достаточно широким, чтобы могла протиснуться наша лодочка! Вдруг пролив окажется тупиком…

– Этого не приходится опасаться, – отвечал капитан Лен Гай. – Раз течение несет нас в этом направлении, значит, на севере есть проход, так что нам не остается ничего иного, кроме как доверять течению.

Спорить с этим не приходилось. «Паракута» приобрела незаменимого лоцмана – океанское течение. Однако в случае, если бы течение внезапно поворотило вспять, мы бы не смогли продвинуться дальше без помощи весьма сильного попутного ветра.

Кто знает, вдруг в нескольких градусах к северу течение повернет на запад или на восток, в зависимости от изгиба берегов? Однако мы не сомневались, что к северу от припая лежат земли Австралии, Тасмании и Новой Зеландии. Нас мало заботило, в какой именно точке мы возвратимся в цивилизованный мир…

Плавание продолжалось в тех же условиях на протяжении десяти дней. Лодка уверенно ловила парусом ветер. Оба капитана и Джэм Уэст не могли нахвалиться на прочность лодки, учитывая, что при ее постройке не было использовано ни грамма металла. Нам ни разу не пришлось заделывать ее швы, ибо они отличались безупречной герметичностью. Правда, такой безмятежности способствовало и море, на котором почти не отмечалось волнения.

10 марта, оставаясь на том же меридиане, мы достигли 76°13′ южной широты. С момента отплытия с земли Халбрейн «Паракута» преодолела расстояние в 600 миль, на что ей потребовалось 20 дней; таким образом, ее среднесуточная скорость составила 30 миль.

Мы молили небо, чтобы скорость оставалась прежней и в последующие три недели, ибо тогда мы могли рассчитывать, что проходы в ледяных полях останутся открытыми или что мы хотя бы сможем обогнуть паковые льды, не упустив рыбацких судов…

Солнце теперь буквально цеплялось за горизонт. Приближался момент, когда Антарктида погрузится в полярную ночь. К счастью, наш путь лежал на север, где еще брезжил свет.

Однажды мы стали свидетелями – и участниками – явления, наподобие тех, чьми описаниями наполнено повествование Артура Пима. На протяжении 3–4 часов с наших пальцев, волос и бород снопами сыпались искры, наполнявшие лодку сухим треском. Мы угодили под электрический снег: с неба летели пышные снежные хлопья, соприкосновение с которыми вызывало электрический разряд. Море бурлило, угрожая залить лодку, однако удача не покинула нас.