– Все замечательно, доктор, но не кажется ли вам, что вы слишком строги по отношению к Адаму?

– Адам не вызывает у меня сочувствия. Правда, я никогда не порицал его за слабость, проявленную в эпизоде с яблоком; но я решительно осуждаю его за болтливость и жалкую трусость, через которые он подставил под удар Еву. Ева была интуитивным агностиком – и она не собиралась быть ничьей рабой. Если Адам решил не отставать от других – как действительно решил поначалу, – нечего было распускать нюни по поводу последствий. Бьюсь об заклад, после изгнания из Рая семейство кормила Ева. Каин пошел по стопам матери, и я осмелюсь утверждать, что в истории с Авелем, то есть после трагедии, Ева взяла сторону Каина. Ева и Каин всегда жили в свое удовольствие, ибо в своих действиях руководствовались чувствами, тогда как бедный, слабый, нерешительный Адам пытался пользоваться своей никчемной черепушкой, что приводило к естественным последствиям. Его чувства, составлявшие сильнейший элемент разума, постоянно вступали в противоречие с интеллектом, который был достаточно развит, чтобы вовлекать горемыку в неприятности там, где совершенно неразумное животное легко избежало бы беды; и у него никогда не хватало силы воли, чтобы исправить свою очевидную ошибку.

Мы рассмеялись, позабавленные таким мнением Каслтона, и Бейнбридж сказал:

– Если говорить о библейских персонажах, то мне кажется, что Моисей, получи он хоть самое поверхностное литературное образование, оставил бы далеко позади современного писателя-беллетриста. Пусть его слог дает повод для резкой критики, но в оригинальности его сюжетов сомневаться не приходится. Если после него и остался какой-то материал для совершенно оригинального произведения, то мне не удалось таковой обнаружить. Он дал литературе морской роман, военный роман и любовный роман – сюжеты, в основе которых лежат все человеческие страсти, и истории о сверхъестественном во всех проявлениях. Он первый представил миру, незнакомому с художественной литературой, великана и карлика; отважного мужчину, сильного мужчину и мужчину необычайной силы духа; честного человека, правдивого короля и женщину, которая умеет ждать любимого; голоса бесплотных духов, знамения небесные – одним словом, все. Даже бедный Эзоп родился слишком поздно, чтобы претендовать на оригинальность. Современный рассказчик может комбинировать, развивать и подробно прорабатывать сюжеты, но похоже, он уже никогда не придумает ничего принципиально нового.

– Кстати, доктор, – сказал Каслтон, явно раздосадованный необходимостью хранить молчание, покуда говорил другой, – какие-нибудь ваши вулканы или горы в Хили-ли взрываются?