— Конечно.

— Потом поднимайся к нам. Нужно его тормошить. Как бы не заснул.

— Хорошо.

— Варюша, — она заглянула подруге в глаза. — Все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Да.

— Тогда перестань киснуть, — и уже не оборачиваясь, крикнула на ходу: — Гребень не потеряй, принцесса.

Варя непроизвольно провела рукой по волосам, проверяя свое сокровище. Он был на месте. Девушка удивилась, как ладно подарок великой царицы сидит у нее в прическе. Увесистый, с длинными зубцами, темный черепаховый гребень плотно собирал ее непослушные волосы на затылке. Она даже не замечала его, так он был удобен. Надо будет в Москве купить себе что-то подобное.

— Как здорово, что ты догадалась приготовить кофе, — приветливо встретила ее Маша. — Садись сюда. Посмотри, какая красота. Когда еще увидишь такое.

— Вот это да, — протянула девушка, задержав от восхищения маленькую чашку в руке. — Все звезды отражаются. Я даже не представляла, что море бывает таким гладким.

— Редко, — хмыкнул Мартин. — Это в Вашу честь.

— Он прав, такой штиль бывает раз в сто лет.

— Девчонки, можно я прилягу на часок, — умоляюще протянул капитан, поглядывая на Машу. — Меня что-то укачало.

Та кивнула.

— Будут вызывать по радио, растолкайте меня. Ладно?

— Нет проблем, — Маша шутливо оттолкнула немца плечом. — Вахту принял.

Оставив минимум обязательных огней, катер почти бесшумно скользил по морской глади. Маша задала такой режим работы двигателя, чтобы к семи быть в Дахабе. Волны длинными усами расходились за кормой, теряясь в темноте, а форштевень накатывал на звезды, застывшие на воде. Яркие, крупные, как лампочки, они в великом множестве проглядывали в черном небе, отчего и вода, и небо казались бесконечно глубокими. В рубке не было света, за исключением слабого мерцания приборов, которое не мешало любоваться чудесной ночью.

— Знаешь, египтяне тоже называли путь Млечным, только не из-за сходства с цветом молока, как считают у нас.

— А почему?

— Они считали, что в бессмертие уходят именно туда, и эта светлая туманность кормит божественным молоком всех избранных.

— Они так сильно верили в бессмертие?