– Мэр сам позовет тебя через пару минут.

Я принялся ждать. Миссис Эксфорд тем временем заперла свой стол, поправила фотографию. Потом в последний раз окинула взглядом приемную, убедилась, что все на месте, и, зажав под мышкой коричневую сумочку, вышла из кабинета в коридор, не сказав мне на прощание ни слова.

Я ждал. За окном грохотала гроза, эхо раскатывалось по коридорам. Я услышал, как хлынул ливень: поначалу падали редкие капли, но потом словно кто-то принялся колотить в стены тысячами маленьких молоточков.

Дверь кабинета отворилась, и передо мной предстал сам мэр Своуп. Рукава его голубой рубашки, пересеченной крест-накрест подтяжками в красную полоску, были закатаны. На нагрудном кармане белыми нитками были вышиты его инициалы.

– Кори! – обратился он ко мне с широкой улыбкой. – Входи, нам нужно поговорить.

Я понятия не имел, о чем пойдет разговор. Разумеется, я знал, кто такой мэр Своуп, но ни разу в жизни не перемолвился с ним и словечком. Но вот он сам стоит передо мной и приглашает войти к нему в кабинет. Парни не поверят мне, так же как не поверили в то, что я заткнул метлой глотку Старому Мозесу.

– Входи, не робей! – снова позвал меня мэр Своуп.

Я послушно вошел. Внутри кабинета все было выдержано в темных тонах, блестело полированное дерево. Пахло сладким трубочным табаком. Почти половину кабинета занимал огромный письменный стол, размерами не уступавший взлетной палубе авианосца. На полках стояло множество толстых, переплетенных в кожу книг. Казалось, к этим книгам никто никогда не притрагивался: ни в одной из них не было закладок. На большом персидском ковре стояла пара кресел из черной кожи. Окна выходили на Мерчантс-стрит, но разглядеть что-либо за стеклами не представлялось возможным, поскольку по ним стекали потоки воды.

Мэр Своуп закрыл за мной дверь. Его седые волосы были гладко зачесаны со лба назад, голубые глаза дружелюбно смотрели на меня.

– Присаживайся, Кори, – сказал он мне.

Я мялся в нерешительности.

– Выбирай любое, – улыбнулся мэр, указывая на кресла.

Я выбрал левое. Кожа кресла мягко приняла меня в свои объятия. Мэр Своуп уселся в свое кресло с изогнутыми подлокотниками за письменным столом. На столе имелись телефон, кожаный стаканчик с писчими перьями, коробка табака «Филд энд стрим» и стойка с набором из четырех курительных трубок. Одна из трубок была белая, с вырезанным на ней мужским бородатым лицом.

– Ну и дождь на улице, настоящий ливень, – заметил мэр, переплетая перед собой пальцы на столе.

Он снова улыбнулся мне, и я ясно увидел, до чего белые у него зубы.