Один из поездов, катившихся по рельсам, испустил резкий свист, похожий на птичий. Другой состав тянул паровозик, выпускавший на ходу крошечные колечки дыма.

Открыв рот от изумления, отец обошел кругом эту огромную, невероятно сложную композицию.

– У вас здесь все, во всех подробностях? – спросил он. – На Поултер-Хилле есть даже надгробия на могилах! Мистер Такстер, как же вам удалось все это сделать?

Вернон поднял голову от своего паровозика:

– Не нужно «мистера Такстера». Зовите меня просто Вернон.

– Хорошо, Вернон. Вы сами все это сделали?

– Не за одну ночь, конечно, – ответил Вернон и опять улыбнулся.

С расстояния в несколько шагов его лицо казалось мальчишеским, вблизи же становились заметными морщины около глаз и две глубокие складки, залегшие скобками вокруг рта.

– Я сделал это потому, что люблю Зефир. Всегда любил и буду любить.

Вернон оглянулся на мистера Притчарда, стоявшего в ожидании у двери:

– Благодарю вас, Сирил. Можете быть свободны. Хотя… одну минуту. Надеюсь, мистер Маккенсон все понял?

– Понял что? – спросил отец.

– Дело в том, – сказал мажордом, – что мистер Вернон хочет отобедать с вашим сыном наедине. Вам обед будет подан на кухне.

– Не понимаю. В чем причина?

Вернон продолжал молча смотреть на мистера Притчарда. Седовласый мажордом ответил:

– Потому что на обед был приглашен только ваш сын, мистер Маккенсон. Вы решили сопровождать его… гм… по собственной инициативе. Если у вас остаются какие-либо сомнения, хочу успокоить вас и сообщить, что кухня находится по соседству со столовой мистера Вернона, где он собирается отобедать с вашим сыном. Таково пожелание молодого хозяина, мистер Маккенсон.

Последняя фраза была произнесена с видом покорности судьбе.

Отец оглянулся на меня, и я пожал плечами в ответ. Я видел, что ему совершенно не нравится такой план, он был готов закусить удила и уйти.

– Но вы тоже пришли, – сказал Вернон. Он поставил локомотив на рельсы, и тот, тихонько застрекотав, ожил и укатил вперед. – И можете остаться на обед.

– Ты можешь остаться, – эхом подхватил и я, обращаясь к отцу.