– Уверен, что вам понравится наша еда, – добавил мистер Притчард. – Гвендолин прекрасно готовит.

Сложив руки на груди, отец некоторое время рассматривал бегавшие по рельсам поезда.

– Хорошо, – наконец проговорил он. – Пусть будет так.

– Вот и отлично! – просиял Вернон. – Это все, Сирил.

– Да, сэр, – отозвался мистер Притчард и затворил за собой двери.

– Вы ведь молочник? – спросил отца Вернон.

– Да, именно. Я работаю в «Зеленых лугах».

– Мой отец – владелец «Зеленых лугов». – Вернон прошествовал мимо меня к дальней стороне стола, чтобы проверить там соединение проводков. – Это вон там. – Вытянув худую руку, Вернон указал туда, где находилась сыроварня. – Слышали, что в Юнионтауне через месяц открывается новый бакалейный магазин? Кроме того, там почти закончено строительство нового торгового центра. С недавних пор такие магазины называются «супермаркетами». Там будет большой отдел молочных продуктов. Молоко будет продаваться в пластиковых бутылках, можете себе представить?

– В пластиковых бутылках? – хмыкнул отец. – Черт знает что!

– Скоро пластик войдет в нашу жизнь повсеместно, – продолжал Вернон, выравнивая один из домиков. – Это наше будущее. Пластик везде и всюду.

– Ваш отец… Вернон, в городе его давно не видели. Вчера я разговаривал об этом с мистером Долларом. Сегодня говорил с мэром Своупом и доктором Пэрришем, потом зашел в банк и спросил там. Никто не видел вашего отца года два или даже больше. Клерки в банке сказали, что важные бумаги забирает из банка мистер Притчард, потом привозит их обратно, уже подписанные Мурвудом.

– Да, именно так все и происходит. Ну что, Кори, как тебе нравится вид на Зефир с высоты птичьего полета? Можно вообразить, что ты летишь над крышами домов.

– Совершенно верно, сэр.

Как ни странно, но в ту минуту я именно об этом и думал.

– Нет, Кори, не нужно никакого «сэр». Просто «Вернон», договорились?

– Мы учили Кори уважительно обращаться к взрослым, – заметил отец.

Вернон посмотрел на него с удивлением и легким испугом:

– К взрослым? Но ведь мы с ним сверстники.

На несколько секунд отец словно лишился дара речи. Наконец он нашел в себе силы с опаской произнести:

– Ага.