– Я вернусь! – пообещал я.

На первый взгляд казалось, что все вагоны закрыты, но вдруг в самом конце состава я увидел вагон, дверь которого оказалась приоткрыта. Я вспомнил изуродованных коров с отрезанными головами, угодивших под поезд, несчастных искалеченных бродяг, сорвавшихся с подножек, но отогнал от себя трусливые мысли. Дождавшись вагона с приоткрытой дверью, я побежал рядом с поездом. Ступеньки находились совсем близко от меня. Вскинув правую руку, затянутую в перчатку, я крепко ухватился за металлическую перекладину, потом зацепился другой рукой и резко оторвал свое тело от земли.

И вот я уже у двери вагона. Собственная ловкость поразила меня. Наверно, когда под тобой грохочут несколько тонн стали и угрожающе скрежещут колеса, ты поневоле быстро становишься заправским акробатом. Оторвав пальцы от железной перекладины, я протиснулся внутрь вагона и упал на дощатый пол, местами покрытый сеном. Мое появление в вагоне было достаточно шумным: эхо раскатилось по пустому пространству с единственным выходом наружу, которым я только что воспользовался. Приподнявшись, я уселся на охапку сена.

Вагон раскачивался и грохотал. Он явно не был предназначен для перевозки пассажиров.

Тем не менее пассажиры в нем были.

– Эй, Принси! – крикнул кто-то. – Смотри-ка, к нам залетела птичка!

Я вскочил. Голос, который раздался из темноты, напоминал одновременно скрежет каменного крошева, дробящегося в бетономешалке, и жалобные стенания лягушки.

– Да, я тоже вижу его! – отозвался второй голос. Этот голос, с заметным иностранным акцентом, был гладкий, словно черный шелк. – Сдается мне, Франклин, что птичка чуть не сломала себе крылышки!

Итак, я оказался в компании вагонных бродяг, которые могли, не моргнув глазом, перерезать мне глотку за пару жалких четвертаков, что болтались в моем кармане. Я поспешно повернулся, чтобы выпрыгнуть через дверную щель, но Зефир уже стремительно проносился мимо.

– На твоем месте я поостерегся бы здесь прыгать, – наставительно заметил голос с иностранным акцентом. – То, что останется от тебя, будет представлять собой жалкое зрелище.

Я замер у самой двери, слыша, как колотится мое сердце.

– Мы не кусаемся, паренек! – сказал человек с голосом лягушки-бетономешалки. – Верно, Принси?

– Пожалуйста, говори за себя.

– Эй, парень, мы ведь просто шутим. Принси всегда шутит. Верно, Принси?

– Да, – отозвался шелковый голос, – я просто шучу.

Внезапно рядом с моим лицом вспыхнула спичка. Едва не подпрыгнув от испуга, я оглянулся, чтобы разглядеть того, кто был рядом.