– Я не думаю, что ты знаешь его имя. Хотя он был весьма известен в определенных кругах. – Впервые за все их общение на лице мужчины вдруг появляется страдальческая улыбка.

– Не могу сказать наверняка, о каких «определенных кругах» ты говоришь, но что-то мне подсказывает, что я знаю его имя.

– Его звали Тэрахара.

– Тэрахара, – повторяет Нанао. – Он был очень известен. Его отравили. – Он не собирался этого говорить – и, едва произнеся эти слова, тотчас о них жалеет.

Но учителя это, похоже, нисколько не смущает.

– Да, все верно. Отец был отравлен. Сына сбила машина.

Слово «отравлен» запускает в голове Нанао цепочку ассоциаций.

– Яд, – бормочет он себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь, и имя профессионала, убившего Тэрахару, само собой появляется среди его мыслей. – Шершень?

– Что? – Мужчина слегка склоняет набок голову.

– Я думаю, что сына Минэгиси тоже убил Шершень, – произносит Нанао и, уже не в силах остановиться, показывает на своего собеседника пальцем. – Ты… ты – Шершень?

– Посмотри на меня хорошенько. Я разве похож на шершня? – Мужчина слегка повышает голос. – Я всего лишь учитель на подготовительных курсах. Мое имя Судзуки, – говорит он с оттенком самоуничижения. – Я человек. А шершень – это насекомое.

– Я вижу, что ты не насекомое, – серьезно отвечает Нанао. – Но все же думаю, что ты – натуральный священник.

Нанао совершенно не представляет, как выглядит наемный убийца с кодовым именем «Шершень», каковы его особые приметы, и вообще не знает о нем ничего конкретного. «Уверен, что Мария в курсе», – думает он, начиная искать в телефоне ее номер. Но когда поднимает глаза, мужчины уже нет. Нанао снова испытывает приступ страха от мысли, что, возможно, он только что разговаривал с привидением. Нажав на кнопку вызова на телефоне, он смотрит через окно двери, ведущей в пятый вагон, и видит спину уходящего от него учителя. Он успокаивающе проводит ладонью по груди, где как бешеное колотится его сердце. «По крайней мере, он не призрак».

Возвращаясь к дверям поезда, за окнами которых проносится пейзаж, Нанао подносит телефон к уху. Грязь на стекле почти стерлась, превратившись в крохотные разрозненные капельки.

Вызов идет, но Мария не снимает трубку. Нанао беспокоится все больше, боясь, что в любую минуту в тамбуре могут появиться Мандарин и Лимон. Соединение двух вагонов, прикрытое металлическими пластинами, извивается, как тело рептилии.

– Где ты? – наконец он слышит в своем ухе голос Марии.

– Что это?! – вдруг удивленно вскрикивает Нанао.

– Что случилось?

– Он здесь, – говорит Нанао, совершенно сбитый с толку.