— Да там… — замялся капитан. — Там у них так вышло… Они подъехали к соседнему дому. В нем живет теща Галлера. Они остановились и пошли к ней. Говорят, хотели квасу попить. Она сделала квас, вот они и решили к ней заехать. Остановили машину и дошли в подъезд. А уже на подходе к подъезду заметили вдалеке у дома напротив все это. Они знали, что нужно следить за помойками. Весь город про это говорит, и их специально утром инструктировали… Каждое утро весь личный состав получает инструкции насчет помоек и прочего. Чтоб следили. Поэтому они сразу решили этого мужика остановить. Но не смогли.

— Почему?

— Они увидели, что он уже отъезжает, и только тогда сообразили. Побежали к своей машине, но они ее далеко от дома поставили. Там лужи перед подъездом, они не хотели машину марать. Вот и остановись далеко. Пока добежали, стали дверцу открывать… Ключ заело. Захаренко ключ сломал в замке. Потому что волновался. Он так объясняет во всяком случае… Когда сели в машину в конце концов, она некоторое время не заводилась. Двигатель старый, давно не перебирали… А когда поехали, той машины и след простыл. Не догнали.

Фишер все сказал и замолчал опять.

— Номер хоть запомнили?

— Какой номер?

— Ну, номер этого «Москвича»? — объяснил я.

— Нет, не запомнили. Говорят, не было времени посмотреть. Спешили, дверцу машины отпирали… Потом заводили… Не посмотрели номер. Машина красного цвета.

— Сейчас все машины красного цвета, — вмешался в разговор полковник. Он был красен и опять вспотел…

— Да, — сказал я. — Замечательно. У нас убийца-маньяк разбрасывает по городу головы убитых, а патрульные милиционеры ездят квас пить, в лужи боятся заезжать… Дверцу собственной машины открыть не могут, ключ ломают при этом… Прекрасно. Хоть в газету помещай!

Было действительно очень обидно. Преступник был уже почти в руках. И вот теперь из-за этих ослов его упустили. Такого случая может долго не повториться.

Пришли следователь и врач-эксперт, который делал вскрытие трупа Валентины.

Некоторое время мы все подавленно молчали. О чем было говорить?

— Мы их накажем, — сказал наконец полковник. — Обоих гадов накажем по всей строгости. Они у меня запомнят тещин квас… Я им покажу!

Что теперь было говорить об этом… Такова жизнь.

Я живо представил себе, как полковник Соколов со всей отработанной в годы советской власти грозностью топал ногами на патрульных-дураков и кричал, багровея: «Убью, сукины дети, душу выну!» И крыл по матери на все РУВД… Ну и что? А завтра мы получим еще одну голову…

Как бы отвечая на мои мысли, Фишер сказал, понурив голову: