Мало ли, что угрозыск… Закон есть закон. Разглашение медицинской тайны — грязное дело. Пришлось мне писать официальную бумагу и звонить этой достойной даме по телефону.

Я рассказал о преступлениях, о том, что творится в городе. Откровенно рассказал. Психиатр согласилась со мной, что тут дело явно похоже на поступки ненормального. И согласилась дать Фишеру информацию.

Если бы она знала то, что мы знаем теперь… Людоед… Не просто псих, а людоед. О таком можно докторскую диссертацию написать. Впрочем, врачиха, кажется, старая. Ей диссертация ни к чему…

Психов на учете оказалось много. Фишер с помощью врачихи потом полдня выбирал тех, кто мог быть опасен.

Таких оказалось шестьдесят четыре человека. То есть шестьдесят четыре человека по мнению врача в принципе могли сделать что-то в этом роде. Не должны были, но теоретически могли.

— Как же их держат на свободе? — спросил я потом у Фишера, когда он рассказал мне о результатах своей работы.

— Они могли бы это сделать теоретически, — сказал капитан. — Я специально получил разъяснения по этому поводу… Тут имеется в виду, что их заболевания могут привести к состоянию повышенной агрессивности. Или могут привести к состоянию невменяемости в том смысле, что они совершат поступки, значения которых не понимают. Но пока что их болезни до этого, по мнению врача, не дошли…

— Интересно, — ответил я. — И что же мы будем делать с шестидесятью четырьмя подозреваемыми? К каждому милиционера не приставишь…

— Это так, — согласился Фишер. — Я именно так и подумал. Так что я отобрал из них группу наиболее вероятных.

— По какому принципу вы действовали? — поинтересовался я.

— Я исходил из того, что все пострадавшие — женщины. И сделал вывод, что преступления совершены на сексуальной почве. А это означает, что из группы больных я выделил тех, кто страдает сексуальными расстройствами.

Это уже было что-то. Я кивнул головой, одобряя действия капитана.

— Таковых оказалось четыре человека. Причем двое — женщины.

— Женщин тоже нельзя исключать, — заметил я. — Психозы бывают разные…

Тут мне стало стыдно за свое глубокомыслие, и я решил больше не перебивать Фишера. Он очень опытный работник, и без моих подсказок все понимает.

— Я и не исключаю, — ответил он спокойно. — Просто у данных больных женщин заболевания вряд ли связаны с возможностью насилия. Так врачиха сказала…

— Это мы еще посмотрим, — произнес я. — Потребуется дополнительная проверка. Очень может быть, что нам придется прибегнуть к помощи областных психиатров. Один ум — хорошо, а два — лучше.

— Пока что я занялся для начала мужчинами, — сказал Фишер, игнорируя мои слова и продолжая свой неторопливый рассказ — Один сразу отпал. Он обратился к врачу сам полгода назад… У него непреодолимое влечение к мальчикам. Он это заметил и сам обратился к врачу с просьбой помочь ему.