— Я хотел тебе только сказать, чтобы ты зашла ко мне вечером сама, — попросил он. — Дело в том, что я буду, наверное, очень занят, у меня может быть народ. Так вот, ты приди и сядь. И тогда все поймут, что к чему, и уйдут. И я освобожусь. А то я придумал на сегодня одну вещь для нас с тобой, так хотелось бы ее осуществить.

— Какую вещь? — спросила я. — Что ты надумал?

— Это будет сюрприз, — ответил Павел. — Ты и сама, наверное, удивишься.

— Это будет приятный сюрприз? — допытывалась я. Всегда же хочется знать наперед, что тебя ожидает.

— Естественно, — засмеялся Павлик. — Кто же приглашает женщину на свидание и готовит ей неприятный сюрприз?

— А что должны будут понять твои товарищи, когда я приду в твой кабинет вечером? — не отставала я от Павлика. — Ты сказал, что они поймут, что к чему. А что к чему?

Павлик секунду подумал и отрубил в трубку:

— Они поймут, что я тебя люблю и что ты пришла ко мне на свидание. Так тебя устраивает?

— Ты все никак не успокоишься, — сказала я с легкой укоризной. — Все шутишь и шутишь…

— Так ты придешь? — спросил Павлик напряженным голосом.

— Приду, — ответила я и повесила трубку. Жаль, конечно, что Павлик не сообщил мне никаких новостей о расследовании. Но тут уж ничего не поделаешь…

Надо будет пойти к нему на свидание. Что же человек так мучается… Может быть, это даже мой долг — пойти к нему и развеять все его фантазии. Это ведь в моих руках.

Хоть я и не давала ему никаких авансов, меня несколько тяготило то, что Павлик так нежно и преданно любит меня.

«Надо объяснить ему, что я обыкновенная женщина, вовсе недостойная такой преданной любви, — думала я, — Может быть, тогда Павлику станет легче забыть меня и попросту перестать думать обо мне. И мне будет морально легче жить, зная, что никто не питает ко мне чистых и трепетных чувств. Это ведь само по себе тоже довольно обременительно. Пойду, обязательно пойду и поговорю с Павликом серьезно. Просто мой долг сделать так, чтобы он выбросил из головы всякие химеры».

По правде говоря, я впервые в жизни столкнулась с такой настойчивостью, какую проявлял Павлик в отношении меня.

Это было даже удивительно. И приятно, не скрою. Только меня мучило то, что я не ощущала в себе взаимного чувства.

Павлик нравился мне, но нисколько не больше, чем многие другие молодые и недурные собой мужчины. Я не прочь была бы пофлиртовать с ним, но ведь я понимала, насколько это для него серьезно, и не хотела выступать в роли вертихвостки. Не хотела играть с чувствами человека, чтобы потом просто растоптать их…

Когда после моей смерти меня спросят на Небесах, есть ли у меня заслуги перед ближними, я обязательно сошлюсь на этот случай. Я скажу: «О Боже, Отец Небесный! Был в моей жизни мужчина, который любил меня нежно и преданно. И на многое был готов ради меня. И велико было мое искушение поиграть с ним. Но я поняла, что это будет “игра в одни ворота” и нашла в себе силы воздержаться».