Оказалось, однако, что ничего не украдено. Похоже было, что в клуб вообще никто не заходил. Просто демонстративно сорвали с петель двери и ушли.

Самое интересное — это то, что вокруг клуба стоят жилые дома. Пока хулиганы били окна и ломали дверь, никто не вышел. Никто не сообщил в милицию. Никто не позвонил мне по телефону.

И сейчас мы с Валентиной бродили вокруг клуба вдвоем. На нас, несомненно, смотрели из-за занавесок соседних домов, но никто не вышел и теперь. Было ясно, что произойдет в том случае, если я обращусь в милицию.

Во первых, отношение ко мне в милиции уже сложилось совершенно определенное. Участковый так меня ненавидит за мой, как он выражается, «гадюшник», что будет только рад, что у меня, наконец, случились неприятности.

А даже если он возьмется хоть для вида разобраться в этом деле, не окажется ни одного свидетеля. Жители окрестных домов были злы на меня еще больше, чем милиция.

Я представил себе, с каким злорадством они смотрели ночью на разорение «гнезда разврата»…

Дело было плохо. Еще хуже оно было оттого, что я точно знал, кто это сделал. Оставалось, конечно, радоваться, что ничего не пропало и у меня есть только проблемы с окнами и с установкой двери на место.

Но мне стало ясно, что Бык не любитель много говорить и упрашивать… Мы посоветовались об этом с Валентиной.

— Двадцать тысяч — это половина всего, что мы имеем, — сказала она грустно. — Но ведь если такой беспорядок будет продолжаться, нашу дискотеку все равно скоро прикроют. Тогда мы потеряем все.

Она еще подумала и сказала:

— Наверное, нам действительно не обойтись без этого Быка.

Вечером на дискотеке появился сам Бык. Он вошел в зал и с победной улыбкой посмотрел на меня, стоящего возле пульта диск-жокея.

Я кивнул ему и указал на дверь моего кабинета. Бык улыбнулся еще горделивее, чем в первый раз.

В кабинет ко мне он вошел так, словно сделал одолжение. Вероятно, такое лицо было у Бонапарта, когда он въезжал в Москву…

— Я слышал, у тебя неприятности, — сказал он, разваливаясь на стуле.

Я молчал и смотрел на него, в его наглую рожу. Вот бы никогда не подумал, что мне когда-нибудь придется иметь дело с этим подонком.

Но такова современная жизнь. Седые почтенные профессора остались в институте. Вообще все хорошие приличные люди остались где-то там, в далекой прошлой жизни.

Конечно, есть хорошие люди и в Белогорске. Наверное, до них рукой подать. Только они вряд ли помогут мне.

Заместитель прокурора Павел Кротов, мой одноклассник, да тот же участковый, заведующая отделом культуры — все они хорошие порядочные люди. Я могу пойти к каждому и буду принят как равный, уважительно и хорошо. Но что они все мне скажут?