Я не промолвила ни слова, но, едва положила трубку, подняла голову Алевтина:

— Я в обед бегу в молочный…

— Я в хлебный зайду из поликлиники, — буркнула Лидия Дмитриевна, которая ходила в перерыве на уколы и панически их боялась.

Ну вот, молочный и хлебный вопрос решен. Остается мясной, овощной и лекарственный…

Открываю другое дело, читаю кассационную жалобу осужденного. Просит о снижении наказания. Проверяю материалы по отработанной схеме: сроки, право на защиту, предание суду, режим содержания… Фабула, характеристики.

Надо подумать, подумать.

Человек не судимый раньше, работал неплохо. Ох уж эти мне семейные драмы! Доводы осужденного кажутся мне достаточно вескими: он беспокоится за детей, оставшихся с бабкой. Жена добровольно ушла лечиться от пьянства, которое и было причиной трагедии. Нет, конечно же, я не оправдываю мужа, распустившего кулаки, но пьющая жена, мать… И лечиться пошла добровольно, значит, поняла кое-что.

А дети, они за все отвечают, страдают за все больше всех… Да, здесь надо подумать. Чувствую, будь я за судейским столом по этому делу, не подала бы голос свой за тюрьму…

Рассказать бы коллегам… Краем глаза вижу, что они уткнулись в свои дела, читают. Не буду отрывать. Решим завтра, в совещательной. Мое мнение определилось. Я буду предлагать изменить приговор в части наказания. Так будет правильно.

Третье дело и достать не успела — обед. Один час неслужебного времени, отпущенного трудовым распорядком, так сказать, на отдых и принятие пищи. С последним определимся потом, а сейчас — отдых.

Алевтина не требует моих указаний.

— Возьму что есть, — коротко бросает она и уходит — прямая, подтянутая, с гордо вскинутой головой и походкой от бедра, ей уже за пятьдесят, но спортивная молодость сказывается до сих пор.

Мы выходим вместе с Лидией Дмитриевной. Я прошу ее:

— Батон белого, полбулки черного и, пожалуйста, если будут, для Сашки — рогалики или плюшки какие-нибудь. Он любит. Может, пряники, — говорю, стыдясь себя самой, потому что знаю — за пряниками отдельная очередь, они в другом отделе.

Лидия Дмитриевна морщится от моих заискивающих ноток и спрашивает: "А сушки?” — "И сушки тоже”, — обрадованно отвечаю я и устремляюсь бегом к автобусу: мне повезло и две остановки я прокачусь, как барыня, вместо того чтобы бежать вся в мыле. И время сэкономлю. С опозданиями у нас строго. А попробуй управиться на рынке за 20–30 минут! Теперь же у меня в запасе лишний десяток этих минут, и я очень довольна.

Удача с автобусом продолжается и на рынке: свинина, свежая деревенская курица, покрытая нежным желтоватым жирком, два кило картошки — заодно уж кило соленых огурчиков болящему — мигом перекочевали эти богатства в мою бездонную сумку. Поколебавшись секунду, беру еще "греческие” орехи (Сашкино название) и два зеленых огурчика для сына. Огурчики пахнут просто опьяняюще, самые ранние, привозные, но и "кусаются” они тоже здорово… Ладно, скоро зарплата, разбогатеем опять. А сегодня мой сынуля будет удивляться: "Мамочка, огурчики, какие вку-у-сные”. Славно так растянет: "вку-у-сные”…