Н-да.

Процесс продолжается, все идет путем. Отводов нет, ходатайств нет. Переходим к судебному следствию.

Оглашаю обвинительное заключение — самое нелюбимое мое действие. Я не считаю его правильным и рада, что у меня есть единомышленники.

Судья, зачитывающий обвинение, в глазах подсудимого, да и публики тоже, выглядит обвинителем. Колеблется уверенность в беспристрастности судей. Кажется, что судья, уверенно и спокойно зачитывающий обвинение, уже с ним согласен, более того, высказывает и свое мнение. Тот, чья судьба будет решаться, не только слушает слова судьи, он ловит малейшие его движения, интонацию, следит за мимикой, поведением и делает свои выводы — совсем немаловажные для правосудия. Справедливость приговора тесно связана с объективностью суда, и судью не следует ставить в положение, где эта объективность в явном проигрыше.

Так же отрицательно отношусь я и к закону о том, что первым подсудимого, да и, как правило, свидетелей тоже допрашивает суд. Помалкивает государственный обвинитель, пока суд бьется над допросом.

И — снова сомнения в объективности. К чему они, эти ненужные накладки?

Чтобы сделать процесс действительно состязательным и демократичным, давно пора расширить обязанности обвинения и защиты. Пусть государственный обвинитель оглашает свое обвинение и допрашивает первым. Затем — слово за защитой. Тогда объективный суд, выяснив все необходимые вопросы, будет делать выводы. Только выводы.

Повысится роль обвинителя, тогда и ответственность его возрастет. Придется активно работать и защите. И авторитет суда, как беспристрастного вершителя дела, призванного именно рассудить, возрастет неизмеримо.

Как могу, я уже давно следую своему принципу, хотя и имею от этого неприятности.

Пожаловались на меня прокуроры. А почему? Да при таком методе выявляется порою их неподготовленность к делу. Иной раз ведь как? Садится прокурор в процесс, не изучая как следует материалы: в ходе процесса, дескать, сориентируюсь. Пока судья читает обвинение да допрашивает подсудимого. А он, прокурор, потом пару нейтральных вопросиков подбросит, так сказать, для сотрясения воздуха.

Тогда вызвала меня Валерия Николаевна:

— Ты, дорогая, говорят, процесс ведешь не наступательно… — не то спросила, не то укорила.

— А куда и на кого я наступать должна? — вопросом же ответила я. — Суд не театр военных действий.

— А как же воспитательное воздействие судебного процесса? — моя начальница заговорила строчками закона.

— Статья 243 УПК. Знаю, — я не сдалась, — воспитательное воздействие, как я считаю, достигается объективностью суда и справедливостью приговора. Закон это имеет в виду, а не суету и нотации.