Я глубоко сожалею, Хелен, обо всем, что натворил. Ты даже не представляешь как. Прости меня, Хелен. Прости, пожалуйста.

Дэниэл

Хелен

Хелен

Одной рукой я открываю калитку детской площадки, другой толкаю перед собой детскую коляску. Кэти бросается мне на помощь. Чарли поднимает Руби с качелей.

— Не беспокойся, я справляюсь, — уверяю я Кэти. Я теперь учусь все делать сама.

Деревья снова сбрасывают свои уборы; золотистые листья усыпают площадку, словно конфетти. Светит холодное водянистое солнце; в воздухе носится запах сжигаемой листвы, запах костров. С трудом верится, что прошел уже целый год.

Руби хочет поиграть с Лео, покатать его на качелях. Сама я на качели еще не пробовала его сажать. Боюсь, что для этого он пока мал: он все еще не совсем уверенно держит спинку, заваливается вперед. Его огромные голубые глаза часто полнятся удивлением. Он уже должен бы ползать, самостоятельно подниматься во весь рост, делать первые шаги. Каждый раз, видя, как он покачивается на ножках, я чувствую, будто в сердце мне вонзается рыболовный крючок.

Чарли всегда старается успокоить меня, говорит, что все это ерунда, что каждый ребенок все делает в свое время. Он показывает мне, как с помощью одеяла из коляски зафиксировать Лео на качелях, и велит Руби качать его осторожно. Лео ошеломлен, его лицо озаряет изумленная улыбка. Он смеется, брыкает ножками, требуя, чтобы качели не останавливались. Я пытаюсь унять тревогу. Не переживать о том, что ему может быть жарко либо холодно, что ему следовало надеть шапочку или более тепло пальто. Что он может навсегда остаться инвалидом. Я пытаюсь просто стоять и улыбаться. Воспринимать это как подарок судьбы. Радоваться тому, что я здесь, вопреки всему. С моим сыном. С братом. С подругой. С племянницей. В парке, на солнышке.

Гремит гром. Мы все спешим укрыться от грозы дома. Кэти и Чарли играют с Лео. Руби смотрит комиксы, а я варю ей какао. Потом Чарли собирается уходить. Кэти провожает его к выходу. Мне кажется, я слышу, как он целует ее, но наверняка сказать не могу, а подглядывать не желаю. Это не мое дело.

Лео потирает глазки, прижимается лобиком к моим ногам. Я беру его на руки и несу наверх. Он устраивается в кроватке, забрасывает руки за голову, он всегда так спит. Его реснички подрагивают и наконец замирают на пухленьких щечках. Я наблюдаю за ним, пока его дыхание не выравнивается.

Кэти сидит внизу за нашим общим кухонным столом. Здесь мы живем уже почти год. Интерьер, конечно, не на мой вкус, садик крошечный, заросший плющом и бутенем. Но домик уютный и теплый, и домовладелец разрешил мне перекрасить комнату Лео, прибить крючки на потолке для мобиля со слониками, который купила для него Кэти. Повесить новые шторы с рисунком из колокольчиков. Застелить пол мягким ковром, на котором он может играть. Теперь для нас это дом.