Зара гонит машину чересчур быстро, особенно если учесть производимый шум, скрежет оторванного бампера. Стрелка спидометра подпирает к восьмидесяти милям в час. Мимо проносятся деревья, мелькая в искаженной темноте.

– Я тебя предупреждаю сразу, – говорит Зара спокойно, словно по щеке и шее у нее не течет кровь, в темноте кажущаяся черной нефтью. – Когда мы остановимся, чтобы починить бампер, я выброшу труп Рико из машины.

– Хорошо, – соглашается Билли. Она могла бы схватить рулевое колесо, направить машину в кювет, отобрать пистолет, воспользовавшись смятением. Однако исторически стратегия хаоса тут не работала. Господи, не дай ей умереть вот так, с жутким макияжем, нанесенным Фонтэн, на лице!

– Я хочу услышать причину, почему не сделать то же самое и с тобой.

Билли понимает, о чем идет речь. Предательство не имеет значения. Что сделано, то сделано.

– Я тебе нужна, – осторожно произносит она. – Никто другой не сможет к нему подойти. Ты хочешь получить его живым? Значит, и я тебе нужна, живая.

Зара долго не отвечает, и в течение нескольких минут единственными звуками остаются вой двигателя и грохот бампера.

– Я тебе не рассказывала свой любимый анекдот? – прощупывает почву Билли.

Зара молчит.

– Я тебе его все равно расскажу. – Если говорить быстро, можно победить реальность. – Если ты его уже слышала, остановишь меня. Медведь заходит в бар. – Эти слова даются уже легче. Билли испытывает облегчение. Она уже тысячу раз рассказывала этот анекдот. Сила привычки. Она старательно не смотрит в зеркало заднего вида.

– Он опускает свою волосатую задницу на табурет перед стойкой и оглядывается по сторонам. Еще рано, и единственная посетительница в баре – дряхлая страхолюдина в другом конце зала, нянчащая стакан виски. И когда я говорю древняя, это не преувеличение. У нее волосы цвета никотина, кожаная мини-юбка и сапоги-ботфорты, которые следовало отправить на пенсию еще тридцать лет назад.

– Дерьмовая забегаловка, – замечает Зара. Мельком взглянув на Билли.

– Да. Точно. Но медведь сегодня в хорошем настроении.

– Почему?

– Быть может, у него есть какой-то повод для праздника. А может быть, просто день хороший. Почему медведь не может быть в хорошем настроении? К истории это отношения не имеет. Итак, медведь говорит бармену: «Привет, дружище, какой сегодня замечательный день! У меня отличное настроение. И, чтобы это отметить, я хочу стаканчик ледяного пенистого пива».

– Пиво – это мерзость.

– Однако бармен занят, или притворяется, что занят. Он протирает стаканы маленьким полотенцем, сама знаешь, буквально полирует до блеска. Бармен даже не смотрит на медведя, что невежливо. А говорит он вообще недопустимую грубость, хотя и произносит ее очень спокойным, скучающим тоном. Он говорит: «Сожалею, сэр, но в этом баре мы медведям пиво не подаем».