– Лучшей в Аризоне. Добилась кое-чего и в 92-м открыла собственное заведение, «Диаблос». Должна вам сказать, удовлетворить мужчин гораздо легче, чем женщин.

Возвращается Лу́на с джинсами и клетчатой рубашкой. Переодеваясь прямо в кабинете Даллас, Коул приходит к выводу, что это маскарадный костюм из серии «папа-бухгалтер».

– Не беспокойтесь насчет мальчишки. Он смотрит телевизор. На кухне ему приготовили гамбургер с цукини. Я подумала, зелень ему не помешает. У меня у самой тоже были дети, – говорит Лу́на. – Я знаю, что это такое. Их уже нет в живых, можете не спрашивать. Сопутствующие инфекционные заболевания.

– Простите. – Коул чувствует, какими фальшивыми звучат эти слова, затасканные бесконечным повторением, не только в Церкви, но и в каждом разговоре с начала проклятой эпидемии. Это не утешение, а признание общей боли.

– Да, вот как все получилось, – вздыхает Лу́на. – А вы сами не хотите гамбургер? С грибами, мой любимый, особенно с острым корейским соусом.

– Это было бы просто замечательно. – Как будто ей есть какое-то дело до еды: в настоящий момент она готова есть опилки.

– А теперь я уполномочена сказать вам, что, хотя ваш рейс уже оплачен и сегодня ночью вы должны подняться на борт, есть мнение, что вы должны остаться и вступить в борьбу за свои права, – говорит Даллас. – Ваше дело может стать знаменательной вехой. Подумайте о других семьях. Других мальчиках и их матерях, застрявших там, где они не хотят быть.

– Нет. Спасибо. Я уже думала об этом. Мы просто хотим вернуться домой. Я не хочу спорить с вами и с кем бы то ни было еще. Не хочу быть подопытной крысой, завязшей в юридической трясине. Мы хотим вернуться домой.

– Разумеется. Иногда просто не хочется ввязываться в неприятности. Когда мой бывший муж подал на меня в суд, требуя отдать ему клуб, я уступила ему и стала библиотекаршей. Не смейтесь. Я собрала вещи, перебралась в Нью-Мексико и получила диплом на вечерних курсах.

Коул подумывает о том, чтобы налить себе еще виски, но нет, ей нужно сохранить голову трезвой.

– Знаете, – подначивает она Даллас, – обыкновенно происходит обратное: библиотекарша снимает очки, распускает волосы и дает свободу спрятанному в груди сексуальному котенку. Стриптизерши не вешают на стену туфли на шпильках, чтобы засесть за каталогами.

– Вы не слишком-то заводитесь. Что определенно можно сказать про падших женщин – так это то, что они определенно неуклюжие.

– И как раз тогда, когда ты думаешь, что наконец выбралась…

– Ты падаешь снова. Вся штука в том, чтобы падать лучше и красивее, чем в предыдущий раз. Падать стильно.