Какая-то часть её сознания буквально кричала немедленно уносить отсюда ноги, но тело словно парализовало.

Как в трансе, Ксюша сидела, в ужасе наблюдая, как дверцы шкафа со скрипом отворяются и оттуда показываются сгнившие коричневые руки. Сквозь полуразложившиеся мышцы проглядывались туго натянутые, похожие на рисовую лапшу нити сухожилий. Вслед за руками показалась и голова. Из-под тёмных волос послышался скрип, похожий на тот, что издают деревья на морозе.

Оживший труп медленно встал на то, что когда-то было ногами, и пугающим, неестественным шагом двинулся по направлению к ней.

Сама не поняв, как вообще смогла пошевелиться, она бесшумно и без единого дыхания опустилась обратно на постель, скрючившись и вдавившись в неё, надеясь, что ожившие останки женщины примут её за невидимку, но чувствовала, что мёртвая подходила всё ближе.

Когда мокрые свисающие пряди коснулись лица Ксюши, она почувствовала, как неведомая сила, несмотря на всё сопротивление, поворачивает её и открывает глаза, будто дергая за привязанные к ресницам нитки.

Теперь, вопреки желанию, она смотрела прямо в лицо покойницы. Но не успела Ксения разглядеть отвратительную плоть, как ту внезапно охватил непонятно откуда взявшийся огонь. В немом шоке она наблюдала, как оставшаяся на нем кожа лопалась и сползала лохмотьями, глаза чёрными ручьями вытекали из глазниц, а губы разъедались огнём, обнажая слишком крупные, почерневшие зубы. Горели, потрескивая, волосы, и красное платье.

Красное платье…

Мёртвая, уставив на неё огромные опустевшие чёрные глазницы, закричала так, что у Ксюши заложило уши, и при виде этого кричащего черепа её сердце было готово остановиться…

Вдруг привидение куда-то исчезло, но крик не прекращался. И только через несколько секунд Ксюша обнаружила, что это она сама кричит, лёжа вся в поту на своей кровати. Едва осознав это, она резко дернулась и упала на пол.

Кошмар был настолько реалистичным, что ей казалось, будто она всё ещё в нем, и горящее чудовище в красном платье вот-вот кинется на неё снова. Оставаться здесь ей не хотелось больше ни секунды. Дрожа и плача, она поднялась на ноги, и, спотыкаясь, поспешила в зал.

Ей уже было неважно, что подумает Артём, когда обнаружит, что она посреди ночи залезла к нему в постель, как испуганный маленький ребёнок, побежавший в родительскую спальню. Ксюша не испытывала стыда перед собой – страх был намного сильнее, а чувство собственного достоинства она и так уже потеряла в тот момент, когда маньяк насильно овладел её телом. И пусть даже при таком новом положении вещей, которое она собиралась принять, он получит больше соблазнов сделать это ещё несколько раз. И пусть даже сделает.