Вскоре они подъехали вплотную к воротам, на которых были установлены камеры.

– Приехали, – глухим басом прокомментировал их водитель. – Добро пожаловать в последнее пристанище маньяков, террористов и убийц.

Миновав несколько контрольно-пропускных пунктов и пройдя там определённые проверки, они сдали свои паспорта и телефоны, после чего вместе с новым сопровождающим в форме, встретившим их на входе, они отправились по многочисленным коридорам. Их белые стены были до середины облицованы серым кафелем, а иногда на них попадались приклеенные клейкой лентой рисунки белой совы, сделанные, видимо, самими заключёнными. Иногда коридоры преграждали железные решётки – за весь путь они успели миновать несколько таких. Повсюду были установлены камеры.

Изредка встречались другие сотрудники: серьёзные и мрачные, они шли им навстречу, обмениваясь со своим коллегой коротким кивком.

В этой тюрьме была какая-то своя, особая атмосфера, не передаваемая ничем – такая может быть только в месте, где влачили своё существование опаснейшие существа – осколки общества, которое изолировало их от себя. Монстры, надёжно скрытые от людей за Полярным кругом.

Подумав о заключённых и их родственниках, вынужденных разделять с ними эту тяжёлую долю, Гоша невольно испытал облегчение от того, что ему, к счастью, никогда не приходилось с этим сталкиваться.

Их новый спутник – мужчина крепкого телосложения лет сорока пяти в голубом камуфляже, обладающий кустистыми бровями, широким носом и узеньким подбородком, явно отличался большей словоохотливостью, чем предыдущий: пока они шли к месту назначения, он то и дело всё комментировал.

– Так. Сейчас мы пришли в корпус, где содержатся особо опасные преступники, осуждённые на пожизненное заключение. Если они куда-то выходят, то сопровождаются, как правило, тремя конвоирами и собакой. Некоторых из них вы уже знаете…

Они свернули куда-то вправо и прошли через ещё одну двойную железную решетку, за которой оказался очередной коридор. В нем почему-то было жарче, чем в предыдущих.

– Соколов, Соколов, – бормотал сотрудник ФСИН. – Всегда отличался у нас примерным поведением. Такой послушный, никаких проблем с ним нет. Глазки в пол, всегда «есть, гражданин начальник»… По виду и не скажешь, что серийный убийца. Впрочем, тут многие становятся примерными.

– А вы как считаете, он действительно виновен? – быстро спросил Гоша.

– Суд посчитал его таковым, и нам этого достаточно. Если бы вы знали, как некоторые с самым честным видом заявляют, что не совершали ничего из предъявленного – и это я не только про здешних заключённых, – пробасил мужчина. – Но Соколов не признается до сих пор. Он сидит здесь с тех самых пор, как это место приобрело статус колонии для осуждённых пожизненно, это где-то… – он вскинул голову, прищуриваясь, – тринадцать лет. Я тогда ещё в «Матросской тишине» работал.