– То есть, он свидетельствовал против вас? – снова обратил он внимание на Соколова.

– Нет, нет, я не виню его. У Артёма просто не было выбора. Это ведь он тогда позвонил врачам – опасался за меня, или что я очнусь и ещё кого, – он сглотнул, – убью. А за лжесвидетельство статься. Мы ведь юристы, всё понимаем…

– Хорошо, допустим, – осторожно сказал Гоша. – Но почему вас обвинили ещё и в других убийствах?

– Я… – он зажмурил глаза. – Они прицепились к тому случаю во время учебы… У меня был конфликт с той погибшей одногруппницей, Светкой Степанюк. Она много раз пыталась начать со мной встречаться – ещё до развала союза, когда мои родители считались состоятельными. Потому и пыталась, это сразу понято было. Я ей постоянно отказывал – и в отместку Степанюк начала распускать слухи, что это я к ней приставал. Она не прекратила этого даже потом… Один раз я не выдержал и прямо при всех рявкнул, чтоб она заткнулась. И через неделю Светка погибла. Все посчитали это несчастным случаем, но некоторые с тех пор действительно стали косо поглядывать на меня и сторониться. Тогда-то я начал уже пробовать наркотики…

Заключённый откашлялся и шмыгнул носом.

– На суде всё это и всплыло – потому что стали опрашивать всех, кто имел когда-либо дело со мной, в том числе одногруппников. Составляли мне характеристику. Вот так и притянулось. Все очень легко поверили, что я маньяк. Радовались поимке, проклинали, хотели четвертовать… Родственники убитых перед каждым заседанием караулили, когда меня привезут, и кидались с криками. Просто разорвать хотели. Один раз в меня камень прилетел…

– Владимир, – обратился к нему Гоша. – Если выяснится ваша невиновность, то вас сейчас ещё могут отпустить, и вернуть вам доброе имя.

Он старался говорить оптимистично, чтобы поддержать Соколова и завершить беседу на хорошей ноте, но всё равно чувствовал, настолько бессмысленно это звучит.

В подтверждение этого, заключённый горько усмехнулся.

– А какой в этом смысл? Мне осталось жить всего ничего, и я, если честно, уже жду конца с нетерпением. К тому же не верю, что кому-то удастся теперь меня оправдать. Это тогда было никому не нужно, а сейчас, через столько лет, и подавно. Спасибо, конечно, вам за поддержку, но я давно смирился со своей судьбой и своей жизнью – нет в ней ничего хорошего, и не было. Наверное, я сам виноват… увлёкся наркотиками… оказался слабым… получил по заслугам.

Гоша хотел было возразить ему, но всё же, решил промолчать.

Наблюдая, как охранник, всё это время стоявший позади Соколова, уводит его обратно в заднюю дверь, он почему-то подумал, что самый обычный тюремный работник в этот момент как никогда был похож на Ангела Смерти.