Минут через десять он уже трясся в полупустом автобусе. В карманах не нашлось денег даже на билет. Ехал без билета… Какая-то девушка на него озиралась. Нестеров подумал: она озирается потому, что от него, наверное пахнет больницей. Возможно, он ошибался. Трудно бывает понять, что на уме у молоденьких девушек.

Пустовит дышал в затылок шоферу:

— Не упусти. Слышь! Сиди у них на хвосте крепко… Там водила, должно быть, матерый. Гляди, как крутит!..

— Не боись, Коля! Наша будет… — обещал шофер, ловко лавируя между машин.

— Мигалку включи!

Башкиров вмешался:

— Не надо мигалку. Внимание только привлекать. Не уйдут.

Переехали через мост.

Пустовит припомнил:

— Она про какую-то булочную говорила. Поглядывай! Наверное, скоро приедем.

— Мало ли в Питере булочных! — водитель ловко крутил баранку. — И вообще, Коля, сиди тихо. Мешаешь работать. Я же в твой саквояж не лезу — не лезь и ты в мой…

Скоро «тойота» сбавила скорость, свернула в какой-то темный проулок. И теперь ехала медленно, объезжая многочисленные выбоины в асфальте.

— А вон и булочная! — воскликнул Пустовит.

Башкиров огляделся:

— Хорошее место! Прохожих почти нет… Ну, друг Пустовит, считай, заработал премиальные!

В конце переулка был небольшой темный сквер, огороженный невысокой чугунной оградкой. У входа в этот сквер и притормозила вишневая «тойота». «Рафик» остановился чуть поодаль, в тени старого здания. Водитель погасил фары и габаритные огни…

Анжела выскочила из машины и взглянула на часики. Было темновато, поэтому девушка повернула часики циферблатом к фонарю, стоявшему в отдалении.

Она примчалась явно раньше назначенного времени.

«Тойота» медленно покатила по переулку и скоро скрылась за углом.