— Его проблемы в том… — начал Блох и осекся.

Иванов вопросительно посмотрел на коллегу. Блох однако молчал. Он побледнел, а глаза оттого стали как бы еще чернее. Как уголья теперь были у Блоха глаза. И тревожные-тревожные…

Иванов был заинтригован такими переменами в лице коллеги. Взглянул на часы:

— Все, друзья, расходимся по рабочим местам. И чтобы никакие Нестеровы больше из отделения не сбегали!..

Сотрудники потянулись в коридор.

Когда Иванов и Блох остались в ординаторской одни, Иванов спросил:

— Что случилось, Давид?

Тревога в глазах Блоха росла:

— Я вспомнил.

— Что вспомнил?

— Вспомнил, где видел этого Нестерова.

— И где же? — насторожился Иванов.

Блох перешел на шепот:

— В Москве, в нашем институте… Мы же учились вместе с ним, Саша. Только он на несколько курсов впереди.

У Иванова дернулась правая щека:

— Н-да!.. Кажется, маленький прокол вышел… Кто бы мог подумать!.. — глаза Иванова тревожно забегали. — Но если пораскинуть мозгами, никакой катастрофы тут нет… У этого Нестерова ничего нет на нас. И быть не может…

Тем временем Блох будто прозревал:

— А в морге в ту ночь горел свет…

Проснувшись, Нестеров долго лежал в постели. Обдумывал планы на новый день. Потом поднялся, выдвинул ящик стола, достал из конверта деньги. Они остались у него после размена с доплатой. Три тысячи долларов. Много или мало?.. Смотря для чего!.. На еду пока хватит. На толковую машину — маловато. А развалину брать по дешевке — не так уж мы богаты.