Он помог ей подняться. Светло-бежевая дубленка была безнадежно испорчена маслянистой грязью обочины. Лика сдернула ее не без сожаления, в который раз оказавшись в эту зиму без верхней одежды. «Наваждение, да и только, – отстраненно подумалось ей. – Ползимы голышом пробегала!»

Алевтина сидела подавленная, Стас полунамеками объяснил, что к чему. В салоне царила гробовая тишина, даже радио выключили, чтобы не портить полноты траура. Ванечка попытался оживить взрослых интересной беседой, но они отделывались односложными ответами, тогда, покапризничав для порядка, выпив сока, он свернулся калачиком между матерью и Алевтиной и заснул. Алька погладила Лике плечо, пытаясь показать, что рядом, что переживает. Лика кивнула. Всю дорогу она ловила на себе пристальные взгляды Кирсанова, который, кажется, больше пялился в зеркальце заднего вида, чем смотрел на дорогу.

Все когда-нибудь кончается, окончилось и это неудавшееся путешествие по Золотому кольцу России. Они вновь пробирались по запруженным автомобилями московским улицам, пока не остановились у небольшого особнячка на Преображенке. Алька, как заправский узник замка Иф, замахала руками, мол, идите, идите, я в машине с Ванькой посижу, тем более что он спал мертвым сном. Кирсанов накинул Лике на плечи свою дубленку и тяжело зашагал рядом. Стас держался с достоинством, но на небольшом расстоянии.

Они миновали несколько пролетов, прошли какими-то извилистыми, но широкими коридорами и попали в просторное помещение, из которого вели несколько дверей. Товарищ в черном пиджаке и биркой на лацкане, пошушукавшись со Стасом, указал им на крайнюю дверь от окна. И они вошли в довольно приятный кабинет, обставленный не слишком дорого, но с большим вкусом. Лику представили хозяину и умостили в серое кресло, мужчины заняли диван. Бурят оказался совсем не похож на разбойника, каким представляла его себе Лика. Умное, немного жесткое лицо, с абсолютно европейскими чертами, а Лика почему-то ожидала увидеть перед собой азиата. Спокойный взгляд серых глаз, рассеченная бровь, аккуратная стрижка, хороший костюм.

– Прежде всего, приношу свои соболезнования, в связи с гибелью вашего мужа и той информацией, которую вы сейчас от меня узнаете, – произнес он довольно низким голосом.

Лика сочла, что кивка будет достаточно, тем более на большее она все равно не была способна. В горле пересохло. Нет, она не стала падать в обморок, у нее было достаточно времени по пути в Москву, чтобы смириться с безумной, абсолютно парадоксальной мыслью, что ее убийцей является ее муж. Макс, ее нежно обожаемый, в недавнем, муж, которого она любила всем сердцем, всей душой и надышаться на него могла, задумал ее убить! Макс, который вел ее в загс, регулярно занимался с ней любовью, жил с ней в одной квартире, спал в одной постели, ел за одном столом, решил убить ее! И еще, от своего убийцы она родила сына. Дико все это! Дико и страшно.