Глаза главного жреца опять пожелтели, лицо перестала искажать ярость, и он с укором протянул:

– Вам не следовало вмешиваться, Господин. Это моя жена, мне и разбираться.

Его глаза опять посинели.

– Я не собираюсь терпеть её в своём храме, если ты, тряпка, не можешь её выставить.

Младший жрец пугливо прикрыл дверь, чтобы не мешать общению с богом.

– Давно бы развёлся! Чего ты её терпишь?

Руахаш опять поднял кисть, не намереваясь отвечать Господину. Брак с Менвиа он считал большой ошибкой и винил себя за слабохарактерность. Менвиа была избалована, капризна, умела только желать, но не отдавать, и верила, что мир вращается вокруг неё. Ждать, что она подойдёт к браку с рассудительностью, не стоило. Она не умела быть рассудительной.

Но он-то мог, но поддался давлению. Это была его вина, и он чувствовал ответственность за свою глупую надменную жену, которая оказалась в браке с ним.

– Ну хочешь я сделаю так, что она сама с тобой разведётся?

– Господин, пожалуйста, не лезьте в мои дела, – ровно попросил Руахаш.

– Тьфу на тебя! – кисть полетела на пол. – Всё настроение испоганил! Ты мне должен теперь дар. Жертву! Подношение! Ну такое… – по лицу жреца скользнула скабрёзная ухмылка, – в платье… симпатичное… Ну ты понял.

Зал огласил хохот. Он оборвался резко, но в голове Руахаша продолжал звучать ещё с минуту, постепенно удаляясь.

В зал опасливо заглянул младший жрец.

– Господин что-то хотел?

Руахаш прислушался к себе, убеждаясь, что бог точно ушёл, и вскинул на помощника усталый взгляд.

– Я симпатичный?

– Э-э-э? – опасливо протянул помощник. – Ну да…

Руахаш кивнул.

– Найди мне платье.

– Господин, он опять разозлится! – вскинулся младший жрец. – На весь храм грохотать будет, что вы над ним издеваетесь!