– Ещё и отказал ей в такой малости!

Ранхаш на мгновение замер, вспоминая, в чём же он ещё отказал Майяри. И неодобрительно посмотрел на отца.

– Ты с ума сошёл? – холодно спросил он.

– Это ты сошёл с ума. Точнее, он у тебя всегда набекрень был, – недовольно фыркнул Шидай. – Она, между прочим, дело предложила. Чего кочевряжишься?

Ранхаш с подозрением уставился на отца, а затем неожиданно признался:

– Я тебя люблю.

– Чего? – опешил тот, а Риш аж поперхнулся слюной.

Глаза харена угрожающе сузились, и лекарь чудом сообразил выпалить:

– И я тебя, милый!

Ранхаш расслабился, убедившись, что перед ним действительно отец, и уставился на лекаря с искренним раздражением и непониманием.

– Я вижу, нам надо поговорить, – Шидай решительно приобнял его за плечи и с улыбкой посмотрел на хайнеса. – Простите, господин, дела семейные.

Мелькнула голубая вспышка, и харен неожиданно обмяк в объятиях отца.

– Не переживайте, сильнейший, – Шидай поудобнее перехватил сына, а потом и вовсе взвалил его на плечо. – Мы ему только благоразумие нарисуем и вернём. Злого и совершенно целого.

– Мы?

Узээриш вдруг почувствовал надвигающуюся опасность. Будто воздух вокруг сгустился, а в полутёмных коридорах мелькнули тени.

Тени ему не показались. Из полумрака призраками выступили Саврий и оборотни из личной охраны хайнеса и с напряжением уставились куда-то за спину Узээриша.

– Господин, – позади зазвучал ровный, ничем не напоминающий недавнюю истерику голос Майяри, – проводите меня, пожалуйста, к вашей сокровищнице и одолжите несколько камней.

Риш попытался повернуться и понял, что не может пошевелиться.

– Майяри, ты сказала, что попросишь! – возмутился Шидай, на что девушка невозмутимо ответила:

– Я прошу.