– Не смей! – глухо зарычал харен.

– Я не поддамся! – горячо зашептала Майяри. – Только руки, я отдам только руки! У Ёрдела всё куда хуже, но он держится. Я тоже смогу! Рядом с тобой и ради тебя смогу. Да я уже давно не ощущала жажду!

– Нет, Майяри. Мы справимся и без этого, доверься мне.

– Мы? – жена с надеждой посмотрела на него. – Ты всё же послушал меня? Ты пришёл не один?

– Конечно, – без зазрения совести соврал Ранхаш. – Сейчас нужно выйти отсюда и добраться до лагеря. Пойдём.

Майяри, всё ещё сомневаясь, поглядела на кусты, и харен, схватив её за запястье, горячо поцеловал её ладонь.

– Если твои ладони окаменеют, сможешь ли ты чувствовать мои поцелуи? Поверь, боя не будет. Твоим родственникам не придётся показывать своё могущество. И… – Ранхаш осёкся, и его глаза вновь нехорошо загорелись. – Откуда?

Смотрел он на хаггаресский браслет.

– Это дед, – Майяри побоялась рассказывать нервному мужу про Агареса. Его сердце и так молотом бухалось в её спину. – Казар наверняка сможет снять.

Коготь задумчиво шкрябнул узорчатое плетение, и девушка поморщилась от лёгкой боли.

– Или ты можешь снять, – тихо предложила она. – Тогда я смогу защитить нас.

– Тебе будет очень больно, – заметил Ранхаш.

– Я потерплю.

Когда Ранхаш рвал прошлые браслеты, они уже были выгоревшими, а Майяри лежала без сознания. Но всё равно они очень сильно опалили её запястья. Эти же были почти целыми. И всё же уводить жену в браслетах, которые могли быть ещё и амулетами слежения, было опасно.

– Прости, – всё же извинился Ранхаш и ударил Майяри ребром ладони по шее чуть ниже левого уха.

Она только возмущённо распахнула рот и тут же обмякла. Харен торопливо подхватил её, жадно поцеловал место удара, её горло, потрескавшиеся губы и закрытые глаза.

Живая и горячая Майяри. Облегчение волнами омывало тело и лекарством успокаивало истерзавшееся сердце.

Осторожно уложив девушку на землю, Ранхаш зачарованно погладил её косы. Такая Майяри – яркая, смелая и гордая дочь гор – ему тоже очень нравилась. Она будет очень сердиться, когда очнётся. Разозлится, глаза нальются чернотой, губы вспыхнут маками… А он скажет, что это её наказание за страдания, которые она причинила его бедному больному сердцу. Совсем лёгкое наказание, но ведь он тоже, наверное, перед ней виноват.

«Скажи, я что, была такой плохой, что ты решил наказать меня ожиданием и страхом? За что ты так со мной?»

– Прости, – он вновь поцеловал манящие его губы и просунул пальцы под левый браслет.