Но комиссар, менее романтичный, вернулся к вопросу:

– Но разве вы не заперли дверь, когда уходили?

– Именно в этом дело, – медленно сказал я. – Именно за это я так ужасно укоряю себя. У моей знакомой был расстроенный вид. Она была на грани обморока. Я принес ей бренди с водой, а потом настоял на том, чтобы проводить ее в город. Разволновавшись, я забыл запереть дверь. Я сделал это только вернувшись на виллу.

– Тогда сарай был не заперт по меньшей мере двадцать минут... – медленно произнес комиссар и замолчал.

– Именно, – подтвердил я.

– Двадцать минут, – задумчиво повторил комиссар.

– Прискорбно, – с возвратившейся суровостью заключил Оте. – Неслыханно.

Вдруг зазвучал новый голос:

– Вы находите, что это прискорбно? – спросил Жиро.

– Разумеется.

– Eh bien! А я нахожу это восхитительным, – невозмутимо сказал Жиро.

Появление неожиданного союзника сбило меня с толку.

– Восхитительным, мосье Жиро? – переспросил следователь, осторожно изучая его краем глаза.

– Вот именно.

– Но почему?

– Потому что теперь мы знаем, что убийца или сообщник убийцы час назад находился около виллы. Будет странно, если, зная это, мы не схватим его в скором времени. – В его голосе прозвучала угроза. Жиро продолжал: – Он многим рисковал, чтобы овладеть ножом. Возможно, он боялся, что будут найдены отпечатки пальцев.

Пуаро обернулся к Бексу.

– Вы, кажется, говорили, что отпечатков не было?