— Тоже верно, — заметил Банни.
И разжал руки…
Мир помощника комиссара Финтана О’Рурка был полон страданий. При малейшем движении все тело простреливало болью. Под собой он смутно ощущал влажную почву, в нее же были погружены пальцы правой руки. В воздухе безошибочно угадывался запах лошадиного навоза, которым его жена обмазывала розы на зиму. Ей безумно хотелось получить за них какую-нибудь награду. О’Рурк удивился, что еще может чувствовать запахи. Ведь у него был сломан нос. Кровь, струившаяся по лицу, мешала дышать. Левой рукой он шевелить вообще не мог — из кожи предплечья торчала сломанная кость. Левое колено ощущалось как разбитое вдребезги, через правое плечо волна за волной прокатывалась тошнотворная боль. А еще он чувствовал, что у него куда-то делись два ребра. Мозг постепенно проваливался в забытье, стремясь избавиться от телесной боли.
Чья-то рука ударила его по лицу.
— Финтан!
Он распахнул глаза, и вокруг тут же закружился мир с фигурой Банни Макгэрри, нависшей в самом центре.
— Псих ёбаный, — прохрипел О’Рурк. — Тебе конец.
— Кажется, из нас двоих тебе это сейчас грозит больше.
— Ты меня сбросил.
— Ага. По-моему, лучший блеф — это когда не блефуешь. Но тебе-то на что жаловаться? Ты пока еще в лучшем состоянии, чем Полин Макнейр.
— Блядь…
О’Рурк умолк, чувствуя, как мир снова расплывается и теряет форму. Во рту появился вкус крови и земли. Щеку снова обожгло пощечиной.
— Побудь пока со мной. Ты должен рассказать, что скрывает Фэллон.
О’Рурк попытался рассмеяться, но из-за крови во рту смех превратился в бульканье.
— Ты уже меня сбросил. Какого хуя мне что-то тебе рассказывать?
— Ну да, — ответил Банни. — Хороший вопрос.
Он наклонился и подобрал что-то с земли. Это оказалась сигара О’Рурка, пока еще тлеющая. Банни раскурил ее как следует, сделав пару глубоких затяжек, затем отнял сигару от губ и улыбнулся О’Рурку.
— Я сбросил тебя, чтобы ты не думал, будто я шучу. А теперь ты расскажешь мне все, что я хочу знать. Если же нет… я сброшу тебя еще раз, и, кажется, второй раз будет