У Сэм заболело сердце.

— Нам сообщили об этом в пятницу. Все выходные мы с Беном читали о синдроме в интернете. Там была то одна замечательная история — про ребенка, который улыбался, жил полной жизнью, задувал свечи на праздничном торте, и мы говорили «хорошо, все супер, это дар, с этим мы справимся», а то совсем другая история — про слепого и глухого ребенка, которому сделали операции на сердце и мозге, но он умер, не дожив до первого дня рождения, и тогда мы просто сидели обнявшись и плакали.

Сэм сжала руку Чарли.

— Мы решили, что не сдадимся. Это же наш ребенок, правда? Поэтому мы поехали к специалисту в Вандербильтском университете. Он провел несколько исследований, а потом отвел нас в комнату. Там на стенах не было ни одной фотографии. Мне это запомнилось. Во всех остальных помещениях были фотографии малышей. Семей. А в этой комнате — нет.

Чарли снова замолчала, чтобы вытереть глаза. Сэм ждала.

— Врач сказал нам, что сделать ничего нельзя. Утечка спинномозговой жидкости. У ребенка не было… органов. — Она судорожно вздохнула. — У меня было высокое давление. Они боялись, что разовьется сепсис. Врач сказал, что через пять или, может, семь дней ребенок умрет или я умру, и я… я не могла ждать. Я не могла ходить на работу, обедать и смотреть телевизор, зная, что… — Она сжала руку Сэм. — Поэтому мы решили поехать в Колорадо. Оказалось, что только там это можно сделать легально.

Сэм поняла, что она говорит об аборте.

— Это стоило двадцать пять тысяч. Плюс перелеты. Плюс гостиница. Плюс отгулы на работе. У нас не было времени брать кредит, а еще мы не хотели никому говорить, на что нам нужны деньги. Мы продали машину Бена. Папа и Ленор добавили денег. Остальное мы оплатили кредитками.

Сэм стало невыносимо стыдно. Она должна была быть рядом. Она должна была дать им денег, лететь с Чарли на самолете.

— Вечером накануне отлета я приняла таблетку снотворного, потому что какая уже разница, да? Но проснулась от дикой боли. Это было уже не как боль при месячных. Мне казалось, меня разрывает изнутри. Я пошла вниз, чтобы не будить Бена. Меня начало рвать. Я не дошла до туалета. Крови было очень много. Выглядело все как место преступления. И я видела кусочки. Кусочки… — Чарли покачала головой, не в силах продолжить фразу. — Бен вызвал «Скорую». У меня есть шрам, как от кесарева, только ребенком похвастаться не могу. А когда я в конце концов вернулась домой, ковер исчез. Бен все отмыл. Словно ничего и не было.

Сэм вспомнила голый пол в гостиной Чарли. За три года они так и не купили новый ковер.