— Можно сесть, — не слишком любезно пробормотал Аббес.

— Вас зовут Мартин Гордон, — повторил майор.

Я бросил на письменный стол свой паспорт.

— Ничего подобного. Я сразу понял, что произошла ошибка, и пытался втолковать это двум идиотам, которые меня задержали.

Полковник перелистал паспорт.

— Попрошу вас не называть сотрудников доминиканской полиции идиотами, — сказал майор. — Почему вы оказали сопротивление?

— Потому что никто не имел права арестовывать меня без причины.

— Вы злоупотребили нашим гостеприимством. Кроме всего прочего, вы обвиняетесь в избиении судьи.

— Я хочу получить очную ставку с этим судьей.

Я уже знал, что Тапурукуары нет в живых. Только что, когда я ждал в приемной, один из офицеров сказал товарищам: «Тапурукуара получил от нее три конфетки и все попали в цель».

Майор снова переглянулся с полковником.

— Хорошо. Устроим очную ставку, — отозвался Аббес. — Почему Гордон избил судью?

— Я сам бы охотно его побил, если бы он ходил за мной по пятам. Я обычно так и поступаю с теми, кто следит за мной без моего согласия. Но на сей раз ничего подобного не случилось: я никакого судью и в глаза не видел.

— Почему вы выдавали себя за Мартина Гордона? С какой целью? — выспрашивал майор. — Вы также обвиняетесь в том, что пытались завербовать для работы в коммунистической разведке сеньориту Монику Гонсалес. Так она нам сообщила.

— В письменном виде? Нет? Прошу очной ставки с сеньоритой Гонсалес. Все это ложь. Меня зовут Андреа Кастаньо, и здесь я по поручению своего начальства занимался подготовкой археологической экспедиции профессора Олджернона де Кастельфранко.

— Кастельфранко — опасный шпион.

Я взглянул на полковника, который, видимо, стесняясь своего плохого английского произношения, не подавал голоса.

— Господин полковник, это сущая чепуха. Кто вам сказал? Кастельфранко — старый друг семьи генералиссимуса.

— Он тоже так говорит. Но этого недостаточно, чтобы ему поверить. Вы оба работаете на большевистскую разведку.

— Когда вы, наконец, начнете разговаривать серьезно? — обратился я к майору. — Мне не десять лет, и, кажется, мы с вами не соревнуемся в выдумывании обвинений. Я не собираюсь принимать участия в этой детской игре. Вы ничего не можете мне сделать. Вы отлично знаете, что после убийства вашей полицией американского летчика, исчезновение гражданина США произведет большое впечатление на госдепартамент.