— А вам чтение тоже не повредило бы. Тогда б вы поняли, что стоите одной ногой на эшафоте… Америка знает, какие вы применяете репрессии. В Сан-Педро-де-Макорис вы арестовали всех студентов. Правительство, не пользующееся поддержкой молодежи, которую оно обманывает, обречено на гибель. Трепещите же в ожидании вашего последнего дня.

— Я вас слушаю, — одобряюще произнес майор. — Говорите.

— На этой неделе вы отдали приказание, чтобы в больницах подготовились к приему раненых. Вот уже несколько дней ваши самолеты патрулируют территорию всей Республики, без устали кружатся над Сьюдад-Трухильо. Вы чего-то ждете — и это произойдет, на сей раз непременно произойдет. А может быть, уже произошло. Вы перешли всякие границы.

— Говорите, говорите, — повторил майор.

И я говорил — иного выхода у меня не было; нельзя было ни на минуту закрывать рта. Я должен был оттянуть момент принятия решения по моему делу; черт знает, что могло им прийти в голову. Нужно было дождаться, пока Этвуд скажет генералу Эспайату, что по недоразумению арестованы профессор Кастельфранко и его ассистент Андреа Кастаньо.

Я говорил о лживости доминиканской пропаганды, о подавлении любого вида оппозиции и критики, о хищной алчности Трухильо и его семейства, о невыполненных обещаниях генералиссимуса, об удушении радио, телевидения и прессы, а тем самым и общественного мнения. Я говорил об убийстве из-за угла и беспрестанной слежке друг за другом, о распространяющейся среди доминиканских граждан эпидемии подлости и цинизма, о нищете крестьян, вечном страхе служащих, продажности журналистов, о лишении искусства свободы и об этом страшном, апатичном молчании граждан, наводящем ужас, молчании, которое приведет к взрыву, и тогда диктатура Трухильо полетит ко всем чертям…

Не спрашивая разрешения, я закурил. Я устал — говорить в пустоту очень утомительно.

— Конец? Вы больше ничего не скажете? — спросил Аббес.

— Конец будет выглядеть иначе, — ответил я.

— Выключите магнитофон, — по-испански сказал Аббес.

Майор Паулино нажал кнопку в боковом ящике стола.

— Мы записали все ваши слова, — сказал он. — Этого достаточно, чтобы заставить вас навсегда замолчать.

— Я мог бы еще рассказать, как вы похитили профессора Галиндеса в Нью-Йорке, как убили Флинна и его дочь — Лоретту, как охотились за рукописью книги «Эра Трухильо». Я мог бы кое-что рассказать об убийстве с помощью булавки с головкой из искусственной жемчужины, начиненной ядом. Так вы убили в автомобиле сенатора Флинна, а в гараже — Лоретту Флинн, так же точно вы убрали Ральфа Баллока с аэродрома Эмитивилль.