— Потому что он не ходил в церковь.

— У Эмиля были с собой какие-нибудь документы?

— Да, — ответила монахиня, — во время войны у нас все дети носили в мешочках на груди свои метрики. Ведь как-никак, здесь крутилась немецкая полиция. Искала еврейских детей, которые убежали из гетто.

— А были у Эмиля еще приметы — возможно, родимое пятно?

— Он единственный из всех носил серебряный медальончик с выгравированной надписью «Эмилю в его первый день рождения — Мама». — Монахиня улыбнулась. — Все дети ему завидовали. И еще приметы — он был щербатым, и большой палец ноги у него был раздроблен. Эмиль говорил, что помогал своему дяде-кузнецу, и молот упал ему на правую ногу.

— Это не мешало ему при ходьбе? Он не хромал?

— Нет. Можно узнать, почему вы спрашиваете об Эмиле?

— Потому, что вы его знали, — ответил я уклончиво.

Затем попросил разрешения заказать телефонный разговор с управлением. Сказал, что узнаю, сколько он будет стоить и сразу же заплачу. Монахиня придвинула ко мне железный аппарат. Я заказал срочный разговор на имя сержанта Клоса.

— А откуда взялся тут Эмиль Зомбек? Где сестры его нашли?

— Это не мы, — ответила монахиня. — Его привел к нам здешний ветеринар, доктор Шыдло.

— Вы знаете об этом докторе еще что-нибудь?

— Люди говорят, что иногда он выпивал с немцами. Однако, что его винить — он был вынужден это делать, так как работал в канцелярии старосты. Шыдло здесь уже не живет. Уехал через несколько месяцев после окончания войны. Кажется… в Колюшки… впрочем, в этом я не уверена.

Снова Колюшки! Как на почтовой марке. Если ветеринар знал Эмиля с детства, то именно он мог отправить открытку с поздравлением и даже навестить своего давнего знакомого. Необыкновенное стечение обстоятельств.

— Откуда вы знаете, что ветеринар уехал в Колюшки?

— Я вам уже сказала, что не уверена в этом. Лет пять назад, во время рождественского поста, нам позвонили по телефону. Я узнала голос доктора Шыдлы. Он спрашивал, не осталось ли после Эмиля каких-нибудь бумаг. Я ответила, что нет. Метрику он носил с собой. На этом и кончился междугородный разговор.

— Шыдло вам сказал, что звонит из Колюшек?

— Нет, он вообще не представился. Просто телефонистка с местной почты спросила меня, закончились ли переговоры с Колюшками. Больше ничего об этом не знаю.

Громко забренчал телефонный звонок.

Я опередил монахиню и первым поднял трубку. Отозвался сержант Клос.