— Точно! — завопил Таир, махнув рукой и едва не засветив по затылку Даниле. — В этой штуке мы прекрасно выспимся! Блинский фиг, мы можем жить там неделями!

Он подскочил к кузову УАЗа и распахнул дверцу.

В ноздри ударил странный запах. Такой появляется в туго завязанном пакете, в котором кто-то хранил давно просроченные продукты. Такой может возникнуть в давно заброшенном непроветриваемом помещении… «Такой может быть в могиле, — подумала Даша. — В гробу, где черви и маленькие жучки с выпуклыми спинами полностью уничтожили человеческие останки».

— Отойди, — взвизгнула она и прижала ладони ко рту. Потому что было уже поздно. Потому что полчища насекомых, что рванулись из тёмного кузова, мошек, комаров, огромных мух с зелёными и коричневыми брюшками, не окончили свою трапезу: они, как будто, только к ней приступили.

Ребята бросились врассыпную. Накрытым цунами из летающей мошкары оказался только нерасторопный, неповоротливый Данил; когда позже он открыл рот, Даша увидела на языке чёрные точки мошек.

Прислонившись к рифлёной перегородке, отделяющей передние сиденья от кузова, там в сидячем положении находилось человеческое тело.

— Чур меня! — заорал Егор, и эхо подхватило его вопль, вспугнув стаю птиц с крон деревьев.

Таир, едва бросив внутрь машины взгляд, рухнул на землю и забился в беззвучной истерике. Даша шлёпнулась на задницу и, елозя, отползала к краю полянки, пока не ткнулась спиной в гнилой пень. Данил остался на месте, зато резко изменился в цвете лица.

— Что это значит? — глаза Егора были натурально бешеными.

— Значит, что кто-то уже выспался в «этой штуке», — сказала Даша, тут же прикусив язык. Она не ожидала от себя такой чёрствости.

— Кто этот мужик? — спросил Данила едва слышно. Он старался не смотреть в кузов и созерцал свои руки: рабоче-крестьянские, руки мальчика, карманные деньги которому выдаются исключительно за работу на огороде. — Какой-то охотник? Он заблудился?

— Это не охотник, — сказал Егор, по дуге приближаясь к машине. В воздухе перед раззявленной пастью кузова бестолково жужжали три или четыре мухи. — Гляньте-ка на его прикид!

Прикид был весьма занимательным. Насколько Даша, которая к тому времени уже поднялась на ноги, могла разглядеть, мужчина был одет в клетчатую выцветшую до грязно-коричневого цвета жилетку, в высоко подвёрнутые брюки, открывающие вульгарно-красные носки, и по-идиотски выглядящие коричневые туфли с квадратными носами. Поверх жилетки был накинут плащ, а под неё надета рубашка, которую Даша почти не могла разглядеть. Светлый воротник пятнали капли крови. Голова его лежала на левой части груди, губы оттопыривались, как будто мертвец говорил «У-у-у», брови напоминали шарики с кровью, которые иной раз возникают на прищемлённом пальце. Волосы были прикрыты небольшой чёрной шапочкой.