Савр еще мгновение колебался. Затем повернулся, лихорадочно соображая, что предпринять. «Нас десятеро против пятидесяти, — подумал он, — мы не можем с ними сражаться». Лучше бы Пифагору и учителям бежать через окно, пока они пытаются удержать незваных гостей.

Пока Савр удалялся, его солдаты выстроились перед Андроклом, держа в руках обнаженные мечи. Продажный командир повернулся спиной, и они не заметили, как он вытащил нож и крепко зажал в руке.

Все произошло за считаные мгновения. Андрокл поднял руку. Одним прыжком он догнал Савра, и клинок по рукоятку вонзился в спину уходящего.

Это был сигнал: пятьдесят гоплитов бросились в атаку.

Глава 125 29 июля 510 года до н. э

Глава 125

29 июля 510 года до н. э

Глядя на Ариадну, Борей сгорал от вожделения.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и у нее дрожали губы. Ее страх распалял Борея, но больше всего его возбуждала внутренняя сила, которую он угадывал в этой женщине. Она была в ужасе, но не теряла самообладания, как это случалось с большинством его жертв.

«В конце концов она будет умолять меня, чтобы я ее убил», — решил Борей.

Он медленно приближался, смакуя каждое мгновение. Лицо Ариадны было прекрасно, как у богини. Рот приоткрыт — это подчеркивало пухлость дрожащих губ. Кожа на шее была тонкой и гладкой, как и на обнаженной груди. Она вжалась спиной в стул, инстинктивно пытаясь отстраниться и не догадываясь, что таким образом грудь выглядит еще соблазнительнее.

Неторопливость Борея казалась Ариадне такой же пугающей, как и его невероятное телосложение. В нем угадывался холодный, изощренный ум изувера, он вызвал в ней новую волну ужаса, прокатившуюся по телу. От Борея не укрылось, что кожа у нее покрылась мурашками, а соски затвердели. Великан вытянул руку и провел по груди шершавым пальцем. Потом с неожиданной деликатностью погладил торчащий сосок. Она вновь почувствовала озноб. Эту зловещую обходительность гигант любил не меньше, чем разрывание жертвы на части.

Ариадна догадывалась, что ей суждено испытать на себе обе крайности.

Огромная голова Борея приблизилась к ее лицу, и Ариадна отвернулась, насколько ей позволяли путы. Великан схватил ее голову, прильнул губами к уху и что-то прошептал, обдав теплым, влажным дыханием. Его толстые губы коснулись уха Ариадны, но из-за отсутствия языка до нее донеслось лишь непонятное бульканье.

Влажный лепет заполнил ухо, на глазах у нее появились первые слезы.

Борей начал ее раздевать. Поскольку она была привязана к стулу, пришлось разорвать ткань. Великан сделал это осторожно, обеими руками, чтобы не поранить Ариадну, словно рассчитывая, что она оценит его доброту.