Когда тест на беременность оказался положительным, я уже знала, что ребенок не от Джонатана. В последнее время от его прикосновений меня только передергивало, к тому же во время секса мы предохранялись.

Мысль о том, что я вот-вот потеряю единственного мужчину, которого когда-либо любила, ужасала меня. Но еще больше меня страшила реакция Джонатана. Я знала, что он захочет отомстить не только мне, но и Ною, и нашему ребенку.

Так что я сделала свой выбор – солгала ему. Я все говорила себе, что просто дождусь правильного времени, чтобы рассказать Джонатану правду. Но хорошее время все не наступало – как и всегда, когда ты живешь с насильником.

А потом стало слишком поздно.

– Шарлотта? – Митчум выдергивает меня из мыслей: все это время я просто сидела, уставившись на его темно-синий, в огурцах, галстук. – Я уверен, что скоро он выйдет на свободу, и это вряд ли хорошо скажется на Элизабет, – он угрюмо наклоняет голову. – Я не удивлен, что она забеременела в старшей школе. Вся эта ситуация очень печальна, и я надеюсь, что вы – или Диана – сможете убедить ее обратиться к психотерапевту.

– Мы не будем оспаривать ее исключение из школы, и я хочу принести вам искренние извинения за ее поведение.

Затем я достаю из сумочки второй конверт и продолжаю:

– Буду очень признательна, если вы сможете передать это семье Кортни.

Митчум улыбается самой искренней улыбкой, на которую только способен.

– Удачи, миссис Коберн. Я буду приглядывать за Джастином и Кортни.

Я неуверенно встаю, придерживаясь за край стола.

– Спасибо за уделенное время, директор Митчум.

Я выхожу из кабинета и оборачиваюсь к Марш, чтобы спросить напоследок еще кое-что.

– Не подскажете, где у вас тут уборная? Ребенок давит мне на мочевой пузырь.

Она выдает мне гостевой пропуск, который я вешаю на шею. Но иду я не в дамскую комнату, а к шкафчику Джастина, где мы с Элли и были в последний раз в ее школе. Я проталкиваю конверт в щель между дверцей и стенкой и возвращаюсь к своему джипу.

Несмотря на то, что на улице солнечно и довольно тепло, около четырнадцати градусов, я вся дрожу. Когда я забираюсь в машину, то откидываюсь в кресле и включаю обогрев.

Тот самый Джонатан Рэндалл – отец Элли.

Я прикусываю щеку изнутри.

Элли присылает мне смс – она занята, делает домашнее задание в кабинете информатики. Мне нужно еще кое-куда заехать, так что я только рада этому обстоятельству.

Теперь нужды спешить, чтобы забрать ее, у меня нет, и я еду на другой конец города, изо всех сил стараясь не обращать внимания на переполненные урны, покрывающие стены граффити и суетящихся людей, выискивающих на улице деньги и наркотики.