Напряжение, окутывающее следователя, как ветром сдуло. Она откинулась в кресле, словно утратила желание выпроводить посетительницу за порог, подальше от своей драгоценной доски.

– Я бы с радостью услышала ответ на этот вопрос от вас. Для разнообразия было бы славно получить честные ответы, без кренделей.

– Я то и дело вижу их фото в прессе, – Лайла кивнула на фотографию красивой женщины в дальнем конце доски. Брюнетки с голубыми глазами. – Джули.

Испустив вздох смирения, Джинни встала и направилась к доске.

– Вот Карен, а вот это Яра, – она указала на снимки.

Обе брюнетки с длинными волосами. Красивые и искрящиеся энергией. Улыбающиеся на снимках. Такие молодые, вся жизнь впереди, а Аарон ее оборвал… Считал, что имеет право. Что ему принадлежит даже их дыхание.

Взгляд Лайлы упал на фото посередине доски.

– Это браслет, о котором вы меня спрашивали?

Она не могла выбросить его из головы с той поры, когда увидела впервые. При мысли, что Аарон хранил браслет матери, горло стискивало удавкой. Любовь, горечь утраты… или нечто куда более зловещее?

– Больше никаких сведений о нем? – спросила она, когда Джинни не вызвалась дать какие-либо объяснения.

– Нет.

Твердый ответ завладел вниманием Лайлы.

– Может ли быть, чтобы Аарон прилагал свои трофеи к украшениям, принадлежавшим его матери? Убийцы так поступают? Он лишился матери, и все это как-то связанно с чувством покинутости?

– Не исключено, – Джинни пожала плечами.

Ах, какой тон! У нее есть теория, и, похоже, ей хочется ее выложить.

– Но вы так не думаете.

– Убийства могут каким-то образом восходить к его матери – но нет, я не думаю, что речь идет о хранении. – Джинни прислонилась к дальнему концу доски. – Зато думаю, что он убил не только трех женщин, которых вы видите на доске.

Лайла страшилась того же. Человек вроде Аарона не мог просто начать убивать, когда ему было уже далеко за тридцать. За время супружества его характер не менялся. Может, стал более уравновешенным, но ведь и она тоже… Лайла не могла нащупать точку перелома, а значит, он не менялся, и его агрессивность, вероятно, уходит корнями далеко в прошлое.

Сзади доносились голоса. Говорили люди, звонили телефоны. В главной зале за столами сидели всего несколько человек, но шум не прекращался ни на миг. Вокруг бурлила деятельность.

Лайла подошла к доске. К снимку, упорно манившему ее.