Мы заглянули в окна, и я поводила лучом фонарика вниз-вверх. Внутри мебель, покрытая для защиты от пыли белыми простынями. Терри мы не увидели.

Кортни попыталась подавить очередной приступ рыданий и, взяв себя в руки, посмотрела на нас.

— Если ее здесь нет, где, черт возьми, она может быть? — спросила она прерывистым шепотом.

Я посмотрела на нее, и даже в темноте она увидела ответ на моем лице.

Кортни покачала головой.

— Это примерно в полумиле отсюда.

Я повернулась и направила луч фонарика на узкую дорожку позади бунгало. Та же узкая тропа, которой мы прошли четырнадцать лет назад. Когда мы ступили на нее, мы были глупыми девчонками, безбашенными и безответственными. Но вернулись уже очевидно совершенно другими.

Монстрами.

54

54

Мать Маккензи не хотела отпускать нас одних после наступления темноты, особенно в горах, из опасения, что нас похитят бродяги, разъезжающие по этим местам на пикапах. Отец Маккензи посмеялся над этим, сказав, что любому, кому хватит глупости связаться с семью девочками-подростками, повезет, если унесет ноги. Было видно, что миссис Харпер не в восторге от этой затеи, однако она уступила, когда Маккензи уговорила ее позволить нам хотя бы прогуляться вокруг озера.

Разумеется, наши планы были иными. Вместо того чтобы выйти на гравийную дорогу, мы двинулись вниз, по узкой тропинке, ведущей в лес.

Мы ходили по этой тропе во время наших предыдущих приездов, но не рискнули пойти по ней в те выходные. Той ночью мы шли следом за Маккензи, и свет наших трех фонариков прорезал темноту. Шли молча, никто не проронил ни слова, но почему-то Грейс была самой притихшей. Она ни разу не спросила, куда мы идем. Не спросила, почему Маккензи единственная, кто захватил рюкзак и что в нем.

Просто соглашалась со всем, и меня это почему-то бесило больше всего. Неужели она настолько глупа? Неужели не понимает, что ей не рады? Что мы лишь затем таскаем ее с собой, чтобы поиздеваться над ней, заставить делать то, чего сами не хотим делать? Мы шли молча, но вокруг нас стрекотали насекомые. В какой-то момент мне показалось, что я услышала уханье совы, но я не стала нарушать молчание, чтобы спросить, слышал ли его еще кто-нибудь.

Минут через пятнадцать мы вышли на небольшую поляну. Дальше тропинка разветвлялась. Одна, похоже, вела обратно к озеру; другая — глубже в лес. На развилке стояло большое дерево. Луч фонарика Маккензи скользнул по нему и высветил как минимум дюжину вырезанных в коре инициалов.

Маккензи повернулась и громко объявила:

— Тут.

Поставив рюкзак на землю, она вытащила сначала один моток веревки, затем другой. На такой веревке моя мать летом сушила белье.