— От палки или камня тело заболит, а слово не заденет и мимо пролетит.

Мы плевались в нее. Насмехались над ней. Говорили, что ненавидим. Что она никто.

— От палки или камня тело заболит, а слово не заденет и мимо пролетит.

Мы говорили, что мир без нее был бы только лучше. Что в школе она никому не нравится. Что она никому в мире не нравится. Что лучше бы она умерла.

— От палки или камня тело заболит, а слово не заденет и мимо пролетит.

Чем более ужасные вещи мы говорили, тем громче становился ее шепот. Ее глаза были по-прежнему закрыты, когда она повторяла стишок, но чем громче она говорила, тем громче мы выкрикивали гадости в ее адрес.

А потом Грейс начала делать что-то новое, а именно биться головой о дерево. Сначала медленно, просто легкое покачивание головой, но потом она стала биться затылком все сильнее и сильнее. И все это время продолжала читать стишок, но теперь уже исступленно выкрикивая.

— От палки или камня тело заболит, а слово не заденет и мимо пролетит.

Мы переглянулись и нервно обвели глазами темный лес.

Как далеко находятся другие бунгало? Вдруг кто-нибудь нас услышит?

— Не было печали, — сказала Маккензи и вытащила из рюкзака полотенце. Она и Элиза подошли к Грейс и обмотали его вокруг ее головы так, чтобы один его конец оказался у нее во рту.

Даже тогда Грейс все еще пыталась говорить. И не переставала биться головой о дерево.

— Вот же дерьмо, — сказала Дестини.

— Что будем делать? — спросила Кортни.

— Давайте развяжем ее, — предложила я.

— Ни за что. Она ведет себя как ненормальная, — сказала Оливия.

Мы стояли, наблюдая за ней. Вскоре приглушенные крики начали стихать, стук прекратился. Грейс не открыла глаз, но слезы скатывались из-под ее закрытых век и текли по бледным щекам.

— Мы должны развязать ее, — вновь прошептала я.

Маккензи подняла с земли рюкзак и надела на плечо.

— Пойдемте назад.