Эта мысль металась у меня в голове. Просто уйди. Выключи свет, убирайся к черту из этого дома. Вернись в больницу и расскажи все детективу Эрнандесу. Он будет зол и имеет на это полное право, но, по крайней мере, Терри теперь в безопасности. А это самое главное.

Все остальное ничего не значит.

Но я знала: это неправда; и потому начала спускаться по ступенькам.

Я не спешила, осторожно делала каждый шаг и, наклонив голову, смотрела вниз, пытаясь увидеть, что там в подвале.

Первое, что увидела, это опрокинутый деревянный стул.

Потом ее ступни.

Потом ее ноги.

Дойдя до последней ступеньки, я замерла, на миг закрыла глаза и перевела дух, а затем повернулась и посмотрела на нее.

Веревка была прочнее той, которой мы когда-то привязали Грейс к дереву. Один конец был привязан к толстой металлической трубе, тянувшейся через весь потолок. Другой сжимал ей горло.

На ней все тот же брючный костюм, в котором она была сегодня вечером. Даже балетки. Ее ступни примерно в шести дюймах от пола.

Я не сводила с нее глаз, вспоминая, сколько апломба в ней было, когда она медленно везла нас через гараж, улыбку, которой она наградила меня, когда положила пистолет себе на колени, и лишь затем я, наконец, нажала на зеленую кнопку на телефоне.

— Девять-один-один. Что у вас случилось?

Назвав свое имя и адрес, я сказала, что нашла Элизу Мартин висящей в подвале.

На том конце телефонной линии возникла краткая пауза.

— Она все еще дышит, мэм?

Я открыла рот, но прежде чем смогла что-то сказать, услышала звук. Он, доносился из угла, из маленькой комнаты, вероятно, прачечной. С того места, где я стояла, я не сразу ее заметила.

— Мэм, вы меня слышите? — спросил диспетчер.

И снова этот же звук, похожий на далекий стон. Я облизала губы и заставила себя ровным голосом ответить:

— Я здесь.

— Я уведомил полицию и отправляю «Скорую помощь». Человек все еще дышит? — спросил диспетчер.