Поворачиваюсь лицом к ветру, вдыхаю запах Карибского моря. Завтра утром я проснусь среди синевы и зелени, совсем как на картине Эл. Насколько тут лучше, чем на продуваемом всеми ветрами кладбище или в мрачной тюрьме воображаемой страны! И здесь я наконец смогу ее отпустить…

* * *

К столику идет официант с огромным высоким бокалом размером с добрый кувшин, с серебристыми соломинками, зонтиками и, хуже всего, зажженными бенгальскими огнями. Какой кошмар, это же мой фирменный ромовый пунш… Туристы приветствуют приближение коктейля громкими возгласами и умолкают, увидев его одинокую обладательницу.

Официант с усмешкой водружает бокал передо мной, от стола отскакивают горящие искры.

– Спасибо, – бормочу я смущенно. – Даже не ожидала…

– Наш фирменный коктейль, – поясняет он с извиняющимся смешком.

Наконец бенгальские огни шипят и гаснут, и я моргаю, снова привыкая к темноте. Официант почему-то не уходит. Ждет чаевых? Я судорожно роюсь в кармане джинсов в поисках мелочи.

– Извините, у меня нет…

Он снова улыбается. Замечаю, насколько этот парень хорош собой, – в его присутствии я нервничаю, теряю контроль. У него ослепительно белые зубы, и я гадаю, не застряли ли в моих зубах остатки самолетной еды.

– Вы очень красивая.

Я вспыхиваю, смущенно смеюсь и делаю большой глоток ромового пунша. Он такой крепкий, что на глаза наворачиваются слезы.

– Спасибо.

– Вы к нам на отдых? – Я киваю. – Пять лет назад я прилетел сюда из Камеруна отдохнуть, – сообщает он с очередной улыбкой. – Так и остался!

Я никогда не бывала в Африке и вообще мало что видела. А теперь, если захочу, могу хоть в Джунгли Какаду слетать.

– Я из Эдинбурга, – улыбаюсь я в ответ. – И вряд ли задержусь дольше недели.

– Очень рад вас видеть, добро пожаловать!

Официант уходит в другую, более шумную часть зала. Я с улыбкой смотрю ему вслед; по телу разливается приятное тепло от рома, ноги словно покалывает мелкими иголочками. Парень обращается к компании туристов, хлопает их по спине, громко хохочет. Я наблюдаю за второй официанткой: черные дреды раскачиваются, пока она собирает пустые стаканы, напарник обнимает ее за талию, и я позволяю себе последний взгляд в прошлое, последнюю фантазию. «Если б я могла, то заняла бы твое место, Эл, а ты – мое. Или ее. Ты могла бы иметь все, о чем даже не мечтала…»

Вдруг официантка замирает, рука на ее талии сжимается. Приятное ромовое опьянение мигом слетает с меня, непонятная тревога гасит вспыхнувшую было надежду. Я вглядываюсь в темноту, но не вижу выражения лиц – только напряженную спину и плечи девушки. Видимо, боится и хочет убежать… И тут она оборачивается, и в свете золотистых фонариков вспыхивает ее широкая, ослепительная улыбка.