Ложь! Мама никогда не учила Мышку выживать. Не учила ее прятаться, убегать. Не учила радоваться темноте и не бояться грозы. Нет, не могу об этом даже думать! Мышка осталась совсем одна, а я не верила, что она настоящая…

– Росс знал?

Эл качает головой.

– Он всегда считал Мышку подругой семьи или кузиной. Она была совсем не похожа на нас – ни в детстве, ни сейчас. Я и сама не знала до последнего. Мышка призналась, что она – наша сестра, услышав мой план привлечь Росса за убийство. – Вымученная улыбка. – Ты – мне, я – тебе.

– О боже! – Я встаю, пошатываясь. В лицо дует теплый ветер, я опускаю веки и вспоминаю, как бежала по тротуару к конторе шерифа с черной меткой в руке. Мышкины глаза – большие, круглые, обведенные черной краской. «Не бойся! Я помогу, Кэт. Я тебя спасу». Счастливая надежда в широкой улыбке, старое мешковатое платье с намалеванными цветами, как на наших с Эл сарафанах. «Ты можешь стать мной, а я – тобой». – Неужели она сделала это вместо тебя? Мышка приняла твои таблетки, чтобы тебе не пришлось возвращаться к Россу?

– Сначала я не поверила, что Мышка – наша сестра. – Эл закрывает лицо руками и надрывно всхлипывает. – Льнет ко мне, улыбается, говорит, что хочет помочь… Лишь бы я доверяла ей, любила как сестру. Ты ведь помнишь, какой она была навязчивой, как хотела нам угодить, как требовала внимания… И я не поверила ей, не смогла…

На щеках и на подбородке Эл сочатся кровью глубокие царапины, как и у меня на запястьях. Я опускаюсь перед ней на колени, хватаю за руки, чтобы она не поранила себя еще больше.

– Мышка оставила записку, – шепчет Эл, дрожа всем телом. – Написала лишь свое имя, которое ей дала мама. И тогда я поняла, что она сказала правду.

– Как ее звали?

Эл издает сдавленный смешок.

– Иона.

Прекрасная принцесса, которую злая ведьма украла у матери, отрезала ей крылья и заключила в высокую-превысокую башню…

Всхлипы Эл становятся громче, судорожнее.

– И я оставила ее одну! Она меня слушала, а я ее – нет. Уходя на палубу, я сказала: «Оставь меня в покое!» Вот они, мои последние слова ей…

– Эл! Эл! – Я склоняюсь к ней. – Ты ведь не знала!

Она отталкивает меня и, шатаясь, встает.

– А если знала? А если я поверила ей? А если я рассказала ей все и потом оставила внизу, где лежали мои таблетки, зная…

Я тоже встаю.

– Ты ей не поверила. Помнишь, ты вернулась на палубу и вздохнула с облегчением? Ты думала, что все кончено. Не вини себя!

Сестра продолжает трясти головой; я хватаю ее за плечи и заставляю посмотреть мне в глаза.