Мама впрочем, тоже похудела. Осунулась, обзавелась свежими морщинами и синяками под глазами... и это за три дня! Нервы. Так что внешне то, и издалека — выглядит еще хуже чем я. Выглядит не на сорок или тридцать, как было совсем недавно, а, блин, на все пятьдесят! Старуха старухой! При юных годах. Бедная женщина. Хорошо, что я вернулся! И хорошо, что она — моя мама.

— Доченька!..

А вот её подарки, меня не радуют. Толи в честь моего возвращения, толи для привязки, и занятия рук... или просто так. Хотя, скорее все и сразу! Вон как распинается, рассказывая «сказки»...

— Смотри, какая вещь! А то все умеют, а ты нет...

Она купила мне контрабас.

СКОЛЬКО ДЕНЕГ ОН СТОИЛ!? У меня же несуществующие волосы на голове шевелятся от одной только мысли об этом! А с несуществующего конца, уже закапала от мысли «на что мы будем жить после такой покупки?!» Ну и конечно, вполне реальная матка опустилась, от мысли, что мне ведь теперь придется на ЭТОМ играть! Непонятно только как, с моим не музыкальным слухом.

Именно! Придется. Мне ни как не отвертеться и не заставить сдать, вернуть «игрушку» в магазин! Свою маман. И не потому, что не смогу — скандалить я, пусть и не люблю, но умею, и даже иногда — практикую! А потому, что чехол от сего агрегата с меня ростом, идеально подойдет для моей, окончательно моей, винтовки, спрятанной в грязной вентиляции мусоропровода в доме в двух кварталах отсюда.

Как я могу отказаться от такого шанса!? Быть законной музыкантской, и таскать в футляре автом... винтовку! Хотя в него в него, по-моему, влезет и винтовка, и автомат, и я даже не уверен, что их придется для переноски разбирать. По крайней мере, я сам, и целиком, в этот футляр помещаюсь. Сколько же он денег стоил?! Не говоря о контрабасе.

— Мам, ну зачем?! — не выдержал я, выползая из футляра.

И тут же закусил губу, так как ребрышки, вновь разошедшиеся, и шовчик, швы из которого пришлось втихушку вытащить пред маминым приходом, как раз пока папа по телефону разговаривал, иначе она бы его уже прощупала даже сквозь свитер, высказали мне всё, что думают о возобновлении работы и начале дыхания.

Ведь я, тут, пред мамой, для «здорового цвета лица», и чтобы выглядеть свежее, законсервировал сам себя в мумию, ведь стоять и выслушивать, можно и совсем не двигаясь. Не ожидал я, увидеть подарки, чехлы которых потребуют осмотра.

— Как это зачем?! — даже слегка опешила родительница — Ты же сама хотела музыкой заняться! — и поправила мне челку.

Я!? Хотел?! Музыкой!?!??! Да она — вспышка гормональной ярости сразу за запуском организма родила незатейливую мысль, но даже лицо окрасить в алый не успела, заглохнув вместе с затихшим пульсом.