– Мне тоже.

– Почему Инман стрелял дробью?

– Он по натуре – садист, – пожал плечами Демарко. – В чем в чем, а в этом у меня нет никаких сомнений.

– Он выстрелил в Хьюстона три раза дробью, чтобы тот помучался?

– Я так думаю.

– А потом прикончил его тремя пулями в грудь. Из револьвера пятидесятилетней давности.

– Слово «странный» не про этого парня.

– Я бы так не сказал. Потому что после этого он зашел в воду и начал резать себя ножом. Зачем?

– Ты ждешь от меня объяснений его абсурдного поведения?

– Я хочу услышать твои соображения на этот счет.

– Инман – садист и вдобавок мазохист. Он явно был ненормальный.

Боуэн нахмурился и покачал головой.

– Итак, Инман кромсает себя ножом, и в этот момент появляешься ты, проверяешь, жив ли Хьюстон. Понимаешь, что уже нет. И приказываешь Инману вылезти из воды.

– И в этот миг он бросается на меня с ножом.

– Конец всей истории.

– Не знаю, как истории, а ему точно конец.

– Инман снова падает в озеро. Ты заходишь в воду и вытаскиваешь его тело.

– К слову, вода была очень холодной.

– И тут – о чудо! Твой мобильник вдруг оживает!